в крови на дне Богдановской Ямы, должны были стаскивать с обрыва застрявшие там трупы и сбрасывать их в костер, а женщинам была назначена другая, еще более ужасная… если это возможно!.. «работа».
Большую часть мортусов в конце концов расстреляли, но некоторые остались в живых и дали свидетельские показания.
В нашем архиве два таких свидетельства.
Одно из них принадлежит 32-летнему Филиппу Климову, другое – 34-летней Мане Фельдман.
Читая эти свидетельства, данные в мае 1944 года, когда пепел костра на дне Богдановской Ямы еще не совсем остыл, испытываешь такой ужас, как будто бы сам стоишь по колено в крови на этом дне или же сам горишь на этом костре.
Мы постараемся оградить вас, друзья, от этого тягостного ощущения и рассказать о происходившем отстраненно, елико возможно, конечно.
Но прежде чем начать рассказ, мы хотим познакомить вас с еще одним свидетелем. Он не был евреем и не был мортусом в полном смысле этого слова, но мы считаем его таковым.
Имя этого 34-летнего мужика, украинца по национальности, Карп Шевчук.
Родился он и прожил всю свою пьяную жизнь в селе Богдановка, а во время оккупации занимал должность заведующего хозяйством свиносовхоза, заменяя бежавшего в тыл директора и являясь, de facto, хозяином… нет, не свиносовхоза, а чудовищного лагеря уничтожения, расположенного на территории свиносовхоза.
Это именно о нем, о Карпе, упоминал Исопеску в своем письме к Алексяну: «Местный примарь и руководитель свиносовхоза пришли в отчаянье, так как им стало известно, что в дороге еще 40 000 жидов из Одессы…»
Будучи «руководителем» свиносовхоза, Карп сотрудничал с оккупантами, и только немного странно, что после освобождения Транснистрии этот самый Карп «пошел на повышение» и стал директором настоящего свиносовхоза, запустив в очищенные от евреев свинарники, как и положено, свиней.
Свидетельство Карпа поистине уникально.
Уж он-то, Карп, доподлинно знал, «как это все там было».
«Выселить с треском!»
Итак, 18 декабря 1941 года 40 тысяч евреев Одессы, после полутора месяцев пути, притащились в Богдановку и были загнаны за колючую проволоку свиносовхоза.
Теперь здесь скопилось уже до 80 тысяч жидов, и домнуле Исопеску не имел ни малейшего представления, что с ними делать. Немцы, как сказано, «принимать» их на свою территорию отказывались, но в конце концов, войдя в положение румын, предложили помочь им «решить проблему на месте».
И вот 18 декабря 1941-го, в тот самый день, когда в Богдановку пришел последний конвой с Дальника, туда же прибыли немецкие «гости» – один какой-то высокий чиновник и два эсэсовца.
Это необычайное событие вызвало много споров в селе: одни утверждали, что немцы прибыли на «легковушке», а другие клялись, что своими глазами видели «маленький немецкий самолет». Хотя какой «самолет» в заснеженном селе Богдановка, не имевшем не только аэродрома, но даже железнодорожной станции?
«Гостей» со всем почетом встретила местная власть: заместитель префекта Аристидо Пэдуре, начальник жандармов плутонер Николае Малинеску, ну и «руководитель» – Карп Шевчук.
Эсэсовцы действовали, как вы понимаете, в полном соответствии с методикой Адольфа Эйхмана – провели осмотр территории, сделали несколько снимков и зарисовок и на восточной окраине села обнаружили огромное урочище, круто спускавшееся к Бугу.
Урочище звалось Богдановской Ямой.
Это по-русски, а на румынском еще круче: «Garla Marе».
Отличное место!
Ничуть не хуже, чем Бабий Яр в Киеве, Дробицкий в Харькове или противотанковые рвы – в Одессе, на Дальнике, и в Мариуполе, у агробазы товарища Петровского.
Прошел еще день, и в Богдановку на нескольких каруцах прибыл отряд убийц.
Товарищ Колыбанов в своей докладной указывает, что отряд состоял из 60 немецких колонистов и командовал ими немец по фамилии Гегель. То же самое утверждает и «руководитель» Карп Шевчук.
А вот Жан Анчел считает, что отряд состоял из местных украинцев.
При всем нашем уважении к Анчелу, в данном случае мы все-таки склонны верить Колыбанову и тем более Шевчуку, который по долгу службы вынужден был заниматься устройством приезжих.
Невольная ошибка Анчела, видимо, вызвана тем, что немецкие колонисты были, на самом-то деле тоже «местными». В Одессе их насчитывалось более семи тысяч, а в поселениях около 150 тысяч.
Первые немецкие поселения, Гросс и Кляйн Либенталь, возникли еще в XIX веке, при Дюке де Ришелье, на землях, купленных российской казной у графа Потоцкого. За сотню прожитых здесь лет немцы обрусели, но вместе с тем не потеряли своей национальной специфики, сохранили язык, религию.
Немецкие села были богаты и славились своими добротными кирпичными домами под красными черепичными крышами, так выгодно отличавшимися от крытых пожухлой соломой украинских мазанок. Славились своей чистотой и особыми молочными продуктами. В жаркие летние дни заботливые одесские мамочки имели обыкновение вывозить своих «вундеркиндов» – Моничек, Боричек, Олечек – «на поправку» в Гросс-Либенталь, где полногрудые немецкие фрау сдавали им «циммеры» с полным пансионом, не проявляя при этом ни антисемитизма, ни явных антисоветских настроений.
Да и вообще, о каких антисоветских настроениях могла идти речь – ведь многие из этих немцев выросли при советской власти, были членами партии и занимали достаточно высокие посты?
Но грянула война, а с ней и первые невероятные победы Гитлера, и что-то вдруг изменилось, что-то проснулось, что ли…
Те самые немцы, которые еще вчера были членами партии и с пеной у рта славили Сталина, сегодня стреляли из окон по отступающей Красной армии и встречали захватчиков хлебом-солью.
Об этих прискорбных фактах доложил командующий Южным фронтом генерал Тюленев[83].
БОЕВОЕ ДОНЕСЕНИЕ
3 августа 1941 г., 21 час 55 минут
Совершенно секретно
Штаб Южного фронта, Вознесенск
Ставка Верховного командования,
тов. СТАЛИНУ, тов. БУДЕННОМУ
1. Военные действия на Днестре показали, что немецкое население стреляло по отходящим нашим войскам.
2. Установлено также, что вступающие немецко-фашистские войска в немецкой деревне 1 августа 1941 г. встречались с хлебом-солью.
3. На территории фронта имеется много населенных пунктов с немецким населением.
Просим дать указания о немедленном выселении неблагонадежных элементов.
Резолюция Сталина:«Товарищу Берия. Надо выселить с треском. И. Ст.»
Помета:«Наркому доложено [подпись неразб.] 25.8.41».
Генерал Тюленев настаивает на необходимости немедленной депортации немцев-колонистов.
Пристрастие Сталина к депортациям хорошо известно.
Впервые он занялся этой захватывающей игрой в 1928-м, и за 25 лет, с 1928-го по 1953-й, провел более 100 депортаций. Согнал с насиженных мест и перегнал с юга на север и с севера на юг около 14 миллионов человек!
Насильственные депортации стали символом абсолютной власти Сталина.
В 1939-м, после начала Второй мировой войны, число депортаций увеличилось. Из Латвии, Эстонии и Литвы, из Бессарабии и Северной Буковины, из аннексированной Польши день за днем шли
