кочевое племя головорезов?
Оклик из-за спины. Голос Фаинха. Неужели Сокол наконец-то решился встать? Оклик повторился и Фред посмотрел назад. Да, это был он. Пилот всё это утро шёл за ним быстрым шагом, бороздя песок усталыми ногами. Поравнявшись с Фредом, он рухнул на колени. Фаинх не произносил ни слова, только тяжело дышал. Его лицо покраснело от жары и покрылось градинами пота. Не стоило ничего объяснять. Только вперёд.
Чёрные силуэты пальм позеленели. Стало чётко видно, как раскачиваются деревья, как играют на солнце пальмовые листья. Проглядывались даже глиняные домики. Проплыла над кустарниками корзина. Оказалось, это женщина несёт её на голове. Рядом бегала собака. Жизнь потихоньку проявляла себя, хотя и старалась затаиться в тени, в глубине этой зелёной пальмовой рощи.
Фаинх радостно прибавил шаг. Ему хотелось пить так же, как и Фреду. Хотелось вытряхнуть из ботинок весь набившийся песок и напиться колодезной воды, а заодно и обнять ту женщину с корзиной. Однако Фаинх понимал, что последнему не суждено сбыться. А возможно, и первому, и второму. Пилот остановился. Схватился за грудь и в страхе сглотнул.
— Это «скорпионы», — прохрипел он. — Видишь, — он прокашлялся, прочищая горло. — Видишь крыши? Плетение крест-накрест. Типично для «скорпионов».
Чуть позже Фред и сам заметил, что крыши домов уложены сушёными листьями и переплетены в клеточку.
— Кто бы они ни были, это люди. Может, дадут воды? Покажут дорогу? Не все же халсейцы такие злые?
— Не знаешь ты халсейцев, — Фаинх обернулся. Вздохнул. — Идти всё равно некуда.
Он сделал шаг, нерешительно, будто по канату.
Та самая женщина с корзиной снова показалась из-за кустов. При виде чужаков, она что-то испуганно крикнула, поставила ношу на землю и скрылась за деревьями. Пару минут спустя, женщина вернулась, в сопровождении двоих мускулистых мужчин. У обоих на поясе были трубки, похожие на флейты. Только это были не флейты. Путники поняли это слишком поздно.
2
Сквозь туман проступило небо, затянутое седыми облаками. Прохладный ветерок пробежался по лицу. Шея болела. Пощупав её, Фред обнаружил тоненькую иголочку. Чуть позже он понял, что лежит на спине, на чём-то жёстком и усыпанном песком. Он привстал и заметил вертикальные палки, выстроенные частоколом со всех сторон. Прутья?
Встав и оглядевшись, Фред окончательно проснулся. Он находился в клетке, в одной из множества таких же клеток, выстроенных в ряд. С одной стороны находился проход, а за ним — ещё один ряд. С другой стороны — оазис, только теперь уже дальняя его оконечность. Посреди прохода торчали копья с нанизанными на концах чашами — видимо, факелами.
— Эй! Что за шутки?! — Фред схватился обеими руками за прутья и тут же отдёрнул — прутья были покрыты мелкими иголочками, которые очень больно впивались в руку. Умоляющим взглядом, он посмотрел на ладонь — только бы не пошла кровь. Но та пошла, множеством мелких красных точек. Фред присосался к ладони и вернулся на середину клетки.
«Так. Так, что же делать?»
Прежде всего, нужно было изучить обстановку. Под ногами твёрдый глиняный пол, усыпанный песком. В углу — миска с водой и ведро, а рядом — ворох сухой травы. Фред обратил внимание на других заключённых. Каждый из них, одетый в набедренную повязку, сидел в углу, спрятав голову между ногами и туловищем.
— Фаинх! — закричал Фред. Затем повторил ещё громче, в надежде, что хоть кто-то отзовётся. Он попытался рассмотреть те клетки, что стояли поодаль. Нигде не было ни признака пилота.
Твёрдо намеренный выбраться как можно скорее, Фред ещё раз лихорадочно прошёлся по клетке. Сел на солому. Попил воды. Та оказалась жутко тухлой. Но больше пить было нечего. Он сделал ещё глоток, плотно прижав губы к миске. В конце концов, не выдержал и выплюнул воду. Соседа по клетке этот жест, почему-то, очень возмутил. Тот даже осмелился вытащить голову на свет, на короткий миг.
— Чего-чего?
Фред приблизился к краю, чтобы выплеснуть содержимое чаши, но это вызвало чуть ли не истерику. Тогда он понял, или подумал, что понял, в чём дело, и предложил миску соседу. Заключённый отказался.
«Странный».
— Эй! — обратился он к соседу слева. — Эй! Ты говоришь на таросса? — потом к соседу справа, с тем же вопросом. Вышел на середину и крикнул во весь голос: — Здесь кто-нибудь говорит на таросса?!
Тут же со всех сторон зашипело — заключённые высовывали головы и шикали на неопытного новичка.
«Чёрт знает что», — смирился Фред и прилёг на траву, подложив руки под голову. Сидеть как все, свернувшись клубком, он отказывался и даже запретил себе. Хотя, злые мысли-змеи шептали ему, что скоро, возможно, его принудят так сидеть. Другого выхода не будет.
По проходу, нагло ведя дубинкой по прутьям, шёл надсмотрщик. Услышав его шаги, заключённые сильнее втянули головы. Некоторые, особо нервные, затряслись. Фред не понимал, зачем они так делают, и подражать не стал. Вместо этого он решил глядеть прямо в глаза наглым надзирателям, на свой риск. Повезло. Надзиратель не заметил его, отвлёкшись на заключённого напротив.
3
Наступил полдень, и он утренней прохлады осталось только воспоминание. С каждым часом пить хотелось сильнее, и вот уже стало понятно возмущение соседа по камере, когда Фред пытался выплеснуть пойло. Теперь это «пойло» постепенно превращалось в «божественный нектар».
Однако тяжелее всего было смотреть на колодец, который стоял на краю пальмовой аллеи под навесом. Несколько
