на данный момент королева достигла своей цели, но Шэй не нуждалась в гадании на картах, она и так знала, что скорее раньше, чем позже сюда заявятся отряды Стрижей. С какой же стороны их ждать?
Понимая, что Девана слишком слаба, Шэй держалась подальше от крыш. Она направилась на юг к реке и обнаружила на Темзе остатки разбросанных лодок. Она повернула на восток к городской стене. Как она и предсказывала, на фермерских землях расположились временные лагеря. Повсюду горели светильники, слуги охраняли полные ценного имущества телеги. Она особо никуда не спешила, поэтому просто ходила вокруг и болтала, собирая новости и сплетни, мило щебетала, невольно пытаясь не замечать тот факт, что после набережной совсем не чувствовала движений Деваны. Западный Лондон был ярко освещен, а во дворце горели факелы. Она подошла как можно ближе, но стены патрулировали войска. Значит, опасность может исходить с севера. По дороге туда она надеялась найти мясную и свечную лавки.
Позже она так и не смогла понять, когда именно умерла Девана. Где-то между Элтем-хаусом и Ломбард-стрит, где она сломала замок на двери мясной лавки, чтобы добраться до висящего внутри молочного поросенка. Ей все стало ясно, едва она расстегнула пуговицы. Что-то ушло из птицы, ее живая легкость. Еще теплое тело стало каким-то вялым.
Шэй поплотнее завернула птицу в куртку и направилась в обратный путь. Начался дождь.
Она сбежала в пустоту крыш; не желая больше видеть крикливых разгулявшихся мальчиков. Она мчалась по жавшимся друг к другу домам, наслаждаясь холодным, ледяным воздухом и следуя на север за лунным светом, но порой ее внезапно останавливал странный шум. Тихое топотание, словно отдаленный рокот грома. Она услышала его уже дважды, поэтому, спрятавшись за башенкой, пристально оглядела окрестные крыши. Холодные дымоходы темнели на фоне звезд, и флюгеры спокойно нацелили свои стрелы по ветру. На севере в городской стене маячили ворота Криплгейт, и звуки могли доноситься оттуда, поэтому она, улегшись на солому, подползла к краю крыши. Происходившее внизу виделось лишь в смутных очертаниях. Какой-то призрачный отряд проходил строевые учения – шаг влево, шаг вправо, достать ножи, убрать ножи – все почти в полной тишине. Единственной реальностью оставался тихий и ритмичный и четкий стук ног. Полностью черные облачения дополнялись и мягкими черными туфлями, а лиц она так и не сумела разглядеть. Когда же луна выглянула из-за облака, Шэй увидела причину: их лица и глаза закрывали темные маски.
Справа от нее раздался командный свист, и эти призраки перешли к действиям. Она услышала, как клацнули лестницы, опустившиеся на край крыши церкви Святого Альфеджа. Если они направятся в ту сторону, то пройдут прямо мимо нее, поэтому она распласталась на соломе и затаила дыхание. Люди, все так же с завязанными глазами, поднимались по лестницам, пользуясь всеми четырьмя конечностями, а затем пошли по крыше цепочкой, каждый держал руку на плече идущего впереди человека. Они проходили так близко, что она слышала звуки их дыхания. Достаточно близко, чтобы увидеть птичьи знаки отличия, нашитые на их мундирах, и ножи на их поясах. Они прошли мимо нее и вышли на крыши Аддл-стрит. Некоторые из парней Бесподобного отправились как раз на Аддл-стрит – она видела, как они устраивали шуточные бои по пути туда, – но сейчас на этой улице стояла тишина. Черные Стрижи выстроились стройными рядами на краю крыши.
Все происходило со зловещей быстротой. На дымоходе закрепили концы веревок, потом командир коснулся избранных плеч, и восемь человек стащили повязки с глаз. Все они мгновенно перемахнули на стены. Незаметные черные веревки и неслышные мягкие туфли. Беззвучный спуск на улицу, а там тишину сразу прорезал громкий шум. Тревожные крики, грохот тяжелых предметов, ударяющихся о твердые поверхности, а затем опять зловещая тишина. Мужчины возвращались на крышу в мгновение ока, переводили дух и опять завязывали друг другу повязки на глазах. Наверняка они были солдатами Елизаветы; Стрижи были ее марионетками, убийцами с острыми ножами. Шэй однажды видела человека, заколотого в Чипсайде. Лезвие скользнуло в тело человека и тут же выскользнуло обратно, а он, еще продолжая что-то говорить, удивленно коснулся спины, и его рука покраснела. Через мгновение он рухнул на колени и задергался в агонии, кашляя кровью.
Насколько хорошо люди способны видеть в такой полутьме? Повязки на глазах, возможно, обостряют остроту зрения, что им и требуется. Пока она раздумывала, что предпринять, по крыше шепотом пронеслась краткая команда, и Стрижи начали двигаться к югу.
Что же делать? Она могла бы, срезав путь, предупредить гулявших в той стороне мальчиков, но тогда сама рисковала нарваться на Стрижей. Вместо этого Шэй направилась в сторону Сильвер-стрит. Там в огромных креслах, вытащенных прямо на дорогу, сидели два ее знакомых мальчика, тихо напевая что-то. Она прочистила горло, что заставило их встрепенуться. Один парень помахал факелом в ее сторону.
– Привет, Воробей! Нам говорили, что ты присоединишься к нам.
– Вам надо срочно убираться отсюда, бегите на восток. Сюда приближаются войска, они даже видят в темноте. Ничего не берите с собой, срочно бегите.
– Бежать-то нам некуда, – мальчик почесал в затылке, – во всех воротах уже выставлена стража.
Увы, дело могло кончиться настоящей резней.
– Тогда бегите на юг. Доберетесь до реки и перейдете на берег Саутуарка, – она не знала, как лучше убедить их в необходимости скорейшего бегства, – множеству парней суждено умереть, надеюсь, вы не хотите оказаться в их числе.
Их медлительность вывела ее из себя; сколько же времени может понадобиться, чтобы убедить бежать отсюда всех парней Бесподобного. Нужно найти иной путь спасения.
– Вы знакомы с Алюэттой?
– Вашей Фламандской девушкой? С лошадиной физиономией?
Шэй кивнула. Да, это она.
– Вы не знаете, где я могу ее найти?
– Попробуй спросить в соборе Святого Павла. Там спратались все чужеземцы.
Мальчики начали паковать свои трофеи, но все равно уходить им явно не хотелось. Шэй прикинула расстояние: собор Святого Павла находился всего в трех кварталах, так что по улице она доберется туда быстрее, чем по крышам. Гулянки на дорогах уже затихли; мальчики отступили в дома, разожгли дрова в каминах. На улицах валялись осколки разбитых бутылей, и ее подошвы вскоре стали липкими от вина.
Снаружи казалось, что в церкви проходит шумное празднество. Высокие двери были распахнуты, и над входным фонарем клубился белый пар. Шэй проскользнула внутрь. В центральном нефе, своеобразном перекрестке городской жизни, получившем прозвище «променад святого Павла», велась кипучая деятельность, именно здесь распускались слухи и заключались сделки, обновлялась мода и заканчивались дела. Но прежде
