потом мы умрем. И хорошо бы ты оказался искусным любовником.
– За это не беспокойся.
Он отважился подняться по моему бедру еще выше – но не настолько высоко, как хотелось. Сердце застучало быстрее, когда его губы медленно придвинулись к моим. Когда кончики его пальцев тронули мои влажные складки, он тоже вздрогнул, и мне это очень понравилось.
– Я об этом… часто думал.
Мне показалось или он произнес это… чуть стыдливо?
– Много думал о тебе…
Еще один поцелуй.
– О том, что бы мы делали.
И еще.
– Какие бы ты издавала звуки.
Еще один – и его пальцы погладили напоенную желанием вершину.
– Мне надо провести много экспериментов.
Он отпрянул от меня, и его губы поплыли вниз по моему телу. Он поцеловал грудь, живот, бедра. Вдруг грациозно соскочил с постели, встал рядом с ней на колени и повернул меня так, чтобы ноги свисали.
Я оперлась на локти и наблюдала. Внутри боролись возбуждение и страх. Я застыла, вдруг почему-то остро ощутив, насколько беззащитна. Я была обнажена. Мечи валялись в другом конце комнаты. А Райн – хищник с клыками намного острее моих – разложил меня перед собой совершенно беспомощную.
Он раздвинул мне ноги чуть шире, словно хотел увидеть еще больше. Он стоял надо мной на коленях, и что-то дикое и первобытное внутри трепетало от желания.
Его глаза снова нашли мои – неохотно, будто ему пришлось заставить себя оторвать взгляд.
– Дай мне попробовать твой вкус.
Я чуть не рассмеялась.
– Ты уже пробовал.
– И даже тогда я думал вот об этом.
Его рука отправилась блуждать по моему животу. Моя встретилась с ней. Его большой палец лег мне на тыльную сторону кисти – и я поняла, что он напоминает мне: даже когда его зубы так близко к моим самым уязвимым частям, я всем управляю.
– Да, – прошептала я.
Я не могла отвести от него взгляда, когда эти совершенные губы тронула улыбка и его голова склонилась передо мной.
Но от прикосновения его языка я откинулась назад.
С самого первого касания он был требовательным и щедрым. Я подумала, что он начнет дразнить меня, зная, как сильно я его хочу. Но вместо этого даже первое движение было крепким и уверенным, ласковым и с паузой, отчего у меня дернулись бедра.
Он плотнее стиснул меня, притягивая ближе к лицу, и издал стон, завибрировавший в самых чувствительных уголках моего тела.
– Это лучше. Лучше, чем твоя кровь.
«Лучше», – исступленно согласилась я.
Лучше чего угодно. Лучше всего, что может быть.
У меня не нашлось язвительного возражения. Острого замечания. Только слепое, лихорадочное желание, чтобы он не прекращал больше никогда.
Я раскрылась шире навстречу его губам.
Его язык был дотошным и аккуратным. Нежным. Жестким. Мое тело изгибалось ему навстречу, как натянутый лук. С каждым движением напряжение моего прошлого таяло, уступая сладострастному экстазу.
Я представляла себе, как это может быть, – представляла в ту ночь, когда он из меня пил. Но он оказался прав. Это было лучше. Его рот двигался с той же настойчивостью и с тем же трепетом. Я обеими руками стиснула простыню, напрягаясь в предвкушении новых поцелуев. Его руки так крепко обхватили бледную плоть моих бедер, что должны были остаться следы от ногтей. Ну и хорошо. Вот и пусть.
Дыхание стало быстрым и неровным от всхлипывающих стонов. Я теряла последние крупицы самообладания. Вскоре мои бедра уже качались вместе с ним в такт его языку.
Когда по самым чувствительным нервам он проводил зубами, шок наслаждения оказывался так велик, что у меня вырывалось его имя.
О богиня! О Матерь! Я была над пропастью, готовая сорваться, и все вокруг рушилось, кроме…
Он остановился.
У меня вырвался сокрушенный вздох. Я подняла голову и увидела, как Райн вглядывается в меня. Я тяжело дышала, грудь вздымалась и опускалась.
– Скажи это еще раз, – хрипло выдохнул он.
Вновь опустив ко мне губы, он ввел внутрь два пальца – и дал мне все, все, все одним длинным, сильным движением языка.
Новое сочетание ощущений оказалось сильнее меня. Наслаждение поглотило меня целиком. Спина изогнулась дугой. И я сделала то, чего он хотел. Его имя вырывалось стоном снова, и снова, и снова.
Когда мир опять приобрел очертания, я не могла отдышаться. Первое, что я услышала, был тихий смех Райна рядом с чувствительной плотью бедер.
– Совершенно невероятно.
«Совершенно невероятно», – согласилась я.
Но не настолько невероятно, как ощущать его всего внутри. Превратить его в стон, как только что он превратил меня.
Я села. Все мое тело казалось мягким и безвольным – последнее напряжение стерлось под его языком. Не успел Райн пошевелиться, как я спустила ноги с кровати и толкнула его на пол.
– Уфф, – прокряхтел он, когда я взобралась на него. – Мне тебя опять на кровать тащить.
Но он не жаловался. Его руки уже блуждали по мне, прослеживая изгибы моих бедер, раскинутых над ним, поднимались к талии, замирали у груди. Еще большее влечение к нему сжималось в глубине меня, и сейчас, когда его не сдерживала моя нервозность, оно было еще жарче.
Я опустилась на Райна и почему-то глубоко втянула воздух. Его запах ударил в меня, словно я вдохнула полные легкие сигарного дыма, а от вкуса его кожи – вкуса неба – закружилась голова.
Пальцы Райна нежно путали мне волосы, пока я спускалась вниз, следуя по расширяющейся тропе мягких темных волосков к поясу его штанов. Они были сшиты из толстой кожи и плотно прилегали к телу. Захотелось его пожалеть.
Райн перестал дышать, когда я принялась возиться с пуговицами и ремнями. Я и сама не дышала. И когда ткань раскрылась и наконец выпустила его на свободу, я выдохнула.
Я и не знала, что какую-то часть тела можно находить изумительной, как произведение искусства. Большой и могучий, как и все у Райна, он был поразительно изящен, оттенки тонко дополняли друг друга, завершаясь словно смуглым капюшоном. Когда мои пальцы обняли его – Матерь, кожа была такой мягкой в сравнении с непоколебимой твердостью его желания, – он дрогнул, и выросла капля. Я смотрела на нее, как зачарованная, потом слизнула.
Райн прерывисто выдохнул, потерявшись пальцами в моих волосах.
Он приподнялся на локтях и наблюдал за мной с приоткрытым ртом и расширенными зрачками. Не моргал. Не двигался.
Может быть, по тому, как он сейчас смотрел, я окончательно поняла, насколько он меня хочет. Он был в моей власти.
Через мгновение его рот исказила жалобная усмешка. Он
