class="p1">Через несколько секунд он рассмеялся, оторвавшись от моих губ.
– Не получается?
Он отстранился, чтобы посмотреть на меня, – и, богиня, я уже затосковала по его губам. Но не успела я посетовать, как замерла от его красоты. Уже наступило утро, и хотя шторы были задернуты, легкий намек на солнечный свет проскользнул через ткань и обрисовал его силуэт золотым поцелуем. Я раньше не замечала, сколько рыжины в его волосах – и крыльях, которые так и остались расправленными. Я невольно дотронулась до них, отчего Райн резко втянул воздух. Они оказались мягче, чем я себе представляла.
Он деликатно отвел мою руку.
– Оставим до следующего раза.
– Это… щекотно?
– Можно сказать и так, – усмехнулся он.
Если он рассчитывал этим ответом меня удержать, у него ничего не получилось. К моему разочарованию, оставив облачко дыма, крылья исчезли. И он наклонился, словно для нового поцелуя, но остановился, вбирая меня глазами так же, как только что делала я.
Его руки потянулись к пуговице на моем доспехе.
– Можно я?
Я сглотнула.
Мне этого хотелось – Матерь, как мне этого хотелось, до скользкой боли внизу. Но что-то во всем этом странно меня тревожило, заставляло сердце биться в грудной клетке, словно пойманная птица. Мне не нравилось так это воспринимать. Но память о том одном-единственном случае, когда я это делала, все еще не отпускала – вырезанная на моем теле карта, которую нельзя было стереть.
– Ты первый, – прошептала я.
Райн сел. И медленно, пуговица за пуговицей его доспех раскрылся. Два полотнища потертой в боях кожи разошлись, открыв самое потрясающее тело, которое я когда-либо видела. Когда он скинул куртку с плеч, свет заиграл на его коже, и я испытала ревность – оттого, как этот свет заполнял трещинки и углубления, как целовал зарубцевавшиеся раны, как вздрогнул на темных волосках у него на груди и ниже пупка и исчез под низкой талией брюк.
Я перестала дышать. Он поймал мой взгляд и взбесил меня ухмылкой, по которой я поняла, что он прекрасно знает, о чем я думаю.
Ну и ладно.
Я перекатилась на край кровати и встала.
– Куда ты собралась? – спросил он.
– Никуда.
Я повернулась к нему спиной и занялась пуговицами своей куртки. Потом ремнями штанов. Куртка упала на пол, я стянула штаны.
Райн закрыл рот.
Я повернулась.
Он замер. Он удивительно воплощал в себе эту невозмутимость – вампирскую невозмутимость, от которой замолкал мир вокруг. Он вбирал меня целиком, начав с лица и постепенно двигаясь вниз. Я чувствовала на себе этот взгляд, как если бы это было его прикосновение – ласкающее шрамы у меня на горле, изгиб ключицы. Чувствовала, как он задержался на моей трепещущей груди, прикрытой спадавшими черными прядями длинных волос. Двинулся дальше, по животу, прошел вдоль воспаленных свежих розовых шрамов. Остановился в точке слияния бедер. У него раздулись ноздри и потяжелел взгляд – почувствовал ли, уловил ли он запах моего желания?
Когда Райн вновь встретился со мной глазами, он выглядел безумцем.
– Иди сюда, – шепотом взмолился он.
Я вернулась в постель. И просто не выдержала – как только я смогла дотянуться до него, мои руки немедленно оказались везде. Я прикасалась к нему, как прикасался свет, обводя каждую линию, каждый шрам, каждый волосок. Его рот прильнул к моему, руки оказались у меня на талии, на груди, заставляя меня хватать ртом воздух от постижения новых пространств моего тела.
– Ты не просто красивая, – прохрипел Райн, оторвавшись от моих губ. – Ты, Орайя, ты… Я не…
Он не стал дальше сражаться со словами. Вместо этого уложил меня на кровать, и его губы мягко пробежали по моей шее. Он задержался на шраме в том месте, где он пил из меня, – и на том, что был под ним.
И медленно скользнул ниже. Его пальцы сомкнулись вокруг моей груди, обведя сосок. Он опустил голову и тронул языком этот чувствительный бугорок – у меня закатились глаза.
Я не знала, что возможно столько чувствовать. Так хотеть. В прошлый раз все ощущалось по-другому. Впрочем, мы оба были почти дети. И все происходило…
…Иначе.
Я не ожидала, что мои мысли вернутся в ту ночь. Как не ожидала того, что пальцы будут тереть шею и старый шрам.
Райн поднял голову, и между бровями у него появилась морщинка.
– Не останавливайся, – выдохнула я.
Но он смотрел на меня, сжав губы, словно ему в голову только что пришла мысль.
– Как я мог не… Орайя, это… это у тебя первый раз?
Он спрашивал безо всякой задней мысли, с искренней заботой. Его рука опустилась на мою, большой палец погладил ладонь.
– Нет, – сказала я.
Истина, которая в каком-то смысле была ложью.
Взгляд Райна упал на мою шею – на шрам, тот, который он целовал в пещере.
Он знал. Он все понял.
Я чувствовала на этой отметине его теплое дыхание.
– Это у тебя с того раза?
Я крепко зажмурилась и поплатилась яркой мысленной картиной другой ночи, другого мужчины, другого дыхания на моей шее.
– Да.
– Как?
– Ничего особенного. Он… он просто не смог себя сдержать.
Райн ни на секунду не поверил моему деланому безразличию. Его губы поцеловали одну серебристо-белую изломанную линию, другую.
Он отстранился, строго глядя мне в глаза, словно стараясь убедиться, что я понимаю слова, которые он собирался произнести.
– Орайя, тебе ничего не грозит. Мне нужно, чтобы ты это знала.
«Тебе ничего не грозит».
– Я знаю.
И я говорила искренне, потому что еще в первый раз, когда он сказал мне эти слова, я ему поверила.
– Я хочу, чтобы тебе было приятно. – Он скривился и, покачав головой, сразу исправился: – Нет. Больше. Я хочу, чтобы ты… провались оно все, нет таких слов для того, чего я хочу.
– Я же не наивная девственница.
Да, конечно, мой предыдущий сексуальный опыт закончился… плачевно. Но девушка может экспериментировать с собой невероятным количеством способов. Но, глядя на тело Райна, я вынуждена была признать, что все обещало оказаться совсем другим.
– О, я знаю. Никто не назвал бы тебя стыдливой мимозой.
Он поцеловал меня, длинно и медленно.
– Я просто хочу, чтобы ты знала, – шепнул он, не отрываясь от моих губ, – что ты всем управляешь. И у нас есть столько времени, сколько потребуется, чтобы ты была готова.
Он провел кончиками пальцев мне по колену. Мои бедра раскрылись, и касание отправилось выше. С каждым дюймом мое дыхание учащалось.
– Сколько времени? – едва сумела выговорить я. – Райн, у нас одна ночь. А
