в столице Византии в бездействии, ожидая приказа Юстиниана, который тот так и не решился отдать (см.: Соч II. С. 413). Гумилев, таким образом, прибегает к излюбленному приему классицистической драматургии: соединению разделенных во времени достоверных исторических событий в искомое пространственно-временное единство — сутки, во время которых и происходит развязка действия.
Действующие лица. Имр — Имр-эль-Каис (или Имр-уль-Каис, ок. 500 — после 540) — выдающийся арабский поэт, авантюрист и военачальник. Г. П. Струве особо подчеркивает, что имя Имра было окружено многочисленными легендами, так что до сих пор некоторые исследователи сомневаются в его историчности (см.: СС III. С. 259–260). Интересно, что сам Струве в комментариях к «Отравленной тунике» в «Неизданном Гумилеве» говорил об Имре как о «вымышленном лице»; в СС III он скорректировал свою точку зрения: «...Гумилев <...> донес до читателя и зрителя личность Имра и дух его поэзии. “Бродячий царь-поэт”, как называют его арабские источники, Имр-уль-Каис считается самым выдающимся арабским поэтом домусульманского периода. Его длинная поэма открывает знаменитый цикл “муаллак” (или “моаллак”) — произведений семи арабских поэтов домагометанской эры. <...> Самохарактеристика Имра (когда он говорит Зое: “Ты, девушка, ошиблась, я другому / тебя сумел бы лучше научить” и т. д.) <...> несомненно, внушена его поэзией, в которой воспевается любовь, смелые подвиги и охотничьи забавы, а также и легендами о нем. Один новейший историк арабской литературы говорит про Имр-уль-Каиса: “Он возрос посреди довольства и наслаждений. Рифмовать он начал в юности и не отличался пристойностью ни в своих любовных похождениях, ни в своих стихах”. Тот же историк различает в поэзии Имр-уль-Каиса два стиля: “Один — тонкий и изысканный, другой — неистовый и грубый” (J.-M. Abdel-Jalil. Histoire de la littérature arabe. Paris, 1960. P. 39–40). Аль-Фахури так характеризует поэзию Имр-уль-Каиса: “Его стихи — это повесть о жизни сильной личности, это воспоминания, выражающие порыв мятежной натуры; вместе с тем это стон страдающей души, которую терзают боль и сожаления” (Ханна аль-Фахури. История арабской литературы. М., 1959. Т. 1. С. 72). Аль-Фахури говорит об Имре как о певце природы и подчеркивает богатство его сравнений и музыкальность его стиха.
Как видим, в изображении Имра Гумилев остался более или менее верен истории или, по крайней мере, исторической легенде» (СС III. С. 262–265). И Г. П. Струве, и В. М. Сечкарев, и Д. И. Золотницкий обращали внимание на близость личности и поэзии Имра — личности и поэзии автора «Отравленной туники» (см.: СС III. С. 265 и IV; ДП. С. 30). Юстиниан Великий (483–565) — византийский император. В пьесе Гумилева воспроизведен очень точный образ этого замечательного правителя империи. По происхождению Юстиниан был крестьянин; его дядя, будучи начальником телохранителей императора Анастасия, захватил престол под именем императора Юстина I. Юстиниан правил с 527 года, причем за упорство и трудоспособность получил от современников прозвище «бессонного государя». Юстиниан стал крупнейшим идеологом византийского империализма, почитая важнейшими, во-первых, «римскую» идею всемирной монархии, и, во-вторых, «христианскую» идею Царства Божия (в монологах Юстиниана в трагедии Гумилева эта идеология раскрывается в полной мере). Его политика строилась (с огромным успехом) в полном соответствии с этой стратегической программой: с помощью оружия возвращались утраченные территории Римской империи, с помощью общего закона на них устанавливалось благоденствие обитателей, с помощью веры происходило соединение всего населения империи в общем поклонении единому Богу. Юстиниан был одним из крупнейших апологетов идеи «абсолютной монархии», полагая императора Византии «равным апостолам», получающим власть от Бога и потому пребывающим и над государством и над Церковью (т. н. «цезарепапизм»). Даже в западном христианстве Юстиниан пользовался почитанием: крестоносцы, захватившие Константинополь в 1204 году, говорили об обретении нетленных останков императора, а Данте поместил его в раю, среди праведников и благодетелей человечества. Между тем политика Юстиниана отличалась крайней жестокостью по отношению как к противникам, так и к равнодушной к властным интригам массе. Он постоянно вел захватнические войны, которые, хотя и обеспечив на какое-то время конгениальность территории Византии — территории Римской империи, дотла разоряли население Средиземноморья, ибо оно отдавалось — по законам того времени — на «поток и разорение» победоносным войскам Мунда и Велисария. Во время восстания «Ники» в самом Константинополе и окрестностях было убито и казнено до 40000 человек. Юстиниан неоднократно применял крайне вероломные приемы к своим союзникам и сподвижникам, полагая, что великая цель, вдохновляющая его, оправдывает средства, ибо действия его санкционированы самой божественной благодатью. Как отмечает Г. П. Струве, в Юстиниане, по свидетельствам всех историков, преобладало прежде всего «чувство долга», что предопределяло как светлые, так и темные деяния великого императора (см.: СС III. С. 254–255). Феодора — императрица, жена императора Юстиниана, в отличие от него, в гумилевской пьесе мало соответствует своему историческому прототипу (возможно — под воздействием современных поэту художественных трактовок, рисовавших ее — с легкой руки Прокопия Кесарийского — «роковой женщиной», похожей на «декадентский» идеал «демонессы»). Феодора была дочерью циркового сторожа Акакия. В юности она действительно какое-то время вела жизнь цирковой актрисы, мало отличавшуюся от жизни блудницы, путешествовала в Египет и Сирию, однако на обратном пути в Константинополь в ней произошел глубокий религиозный переворот, и по возвращении Феодора резко порывает с прошлым. Она становится очень благочестивой, ее жизненный уклад — уединенным и аскетически скромным; живет она ремеслом (шерстопрядением), которому уделяет почти все свободное время. Именно в этот период она встречается с Юстинианом, который увлекается ею настолько, что в 523 г. (Феодоре тогда было около 18 лет) сочетается с ней законным браком. После восшествия Юстиниана на престол Феодора становится одним из ближайших советников императора, а с момента подавления восстания «Ника» — и вплоть до своей смерти (548 г.) — фактически соправителем империи. Эти годы стали самым блестящим периодом в истории царствования Юстиниана. Равно как и муж, Феодора, конечно, была в высшей степени властолюбива и способна к утонченной интриге (без этого в политике раннего Средневековья было невозможно удержаться у власти), однако современники отмечали ее верность друзьям (что напрочь отсутствовало у императора, который руководствовался в отношениях с людьми лишь соображениями государственной целесообразности). Очень набожная, Феодора в то же время была весьма веротерпима, активно пытаясь смягчить гонения на еретиков (прежде всего на христиан-монофизитов). Это и стало одной из главных причин «демонизации» ее облика в дальнейшем — церковные фанатики окружили образ «покровительницы еретиков» (каковой, конечно, Феодора на деле не являлась) всевозможными легендами, берущими начало в ее «порочной юности». Между тем Феодора, став на путь добродетели, не ограничилась личным
