проводились гонки колесниц, когда ему принесли свиток. Юлиан ожидал, что это сообщение о смерти Песценния Нигера или Септимия Севера, но оказалось, что императора уведомляли о наместнике провинции Британия Дециме Клодии Альбине, объявившем себя императором.
Дидий Юлиан пришел в ярость, немедленно покинул Цирк и отправился во дворец. Манлия Скантилла не преминула вспомнить, что Клодий Альбин, уроженец Гадрумета из провинции Африка, получил от Коммода назначение в Британию по протекции всемогущего тогда Эмилия Лета – своего земляка. При Коммоде все назначения на высшие должности в империи шумно и долго обсуждались патрициями, ведь эти назначения проводились исключительно по рекомендации людей, близких к Коммоду.
Пока муж рвал и метал, показывая собственное бессилие в сложившейся ситуации, Манлия Скантилла подбросила ему идею – а не опальный ли Эмилий Лет злоумышляет против него из Рима, настраивает своих земляков – Альбина и Севера на гражданскую войну? Кто знает, что делает бывший префект претория, озлобленный на весь мир за свое стремительное падение?
Услышав о мятеже Септимия Севера, Марция поняла, что перед ней могут открыться новые возможности. Север был женат и имел двух сыновей, и, по слухам, его жена Юлия Домна обладала сильным характером и склонностью к интригам. Марция понимала – борьба за место рядом с троном будет непростой, но мысленно она уже готовилась стать любовницей Севера, если его мятеж перекинется в Италию и он действительно сможет убить Дидия Юлиана и сесть на трон. В своих способностях очаровывать мужчин Марция не сомневалась.
А пока она стала приглашать в дом сначала тех сенаторов, которые давно благоволили к ней или даже были в нее влюблены, потом, узнав, кто из них недоволен Дидием Юлианом, велела приводить к ней на ужины всех противников нового режима. Быстро на вилле Марции собралась большая компания врагов Юлиана, сторонников Септимия Севера и людей, которые просто соглашались с любым мнением, лишь бы созерцать непревзойденную красоту Марции Деметрии Цейонии, разжигать в себе страсть и лелеять надежды.
Эмилий Лет тоже приходил. И хоть Марция уже узнала от вольноотпущенников и рабов на Палатине, слышавших разговоры префекта претория с Пертинаксом, какое истинное значение сыграл Лет в судьбе Марка Квинтиллиана, она вынуждена была до поры его терпеть. Эмилий Лет водил знакомство с мятежниками Септимием Севером и Клодием Альбином и мог лично писать им, говоря об обстановке в Риме, и, возможно, возглавить бунт в городе против Дидия Юлиана, если его товарищи приведут к Италии легионы. Марция привечала Лета, даже усаживала за столом рядом с собой и, даря ему благосклонную улыбку, не позволяла бывшему префекту претория догадаться, какой смертельный враг находится рядом с ним. Марция поклялась себе, как только надобность в Эмилии Лете отпадет, она убьет его.
Между тем через несколько дней после празднования дня рождения Рима, когда народ развлекался гладиаторскими боями, гонками колесниц, театральными представлениями, раздачей вина и хлеба, в город вернулся Валерий Катулин с консулами-суффектами и преторианцами. Слова об амнистии всем легионерам, которые оставят Септимия Севера и вернутся под крыло законной власти, не возымели действия. Катулин и преторианцы, проехав Аквилею, сразу оказались на враждебной территории. Счастье, что их вообще не убили. Дидий Юлиан с ужасом слушал доклад о том, как мятежный Север получил поддержку наместников почти всех провинций на Дунае и Рейне – Дакия, Верхняя и Нижняя Мезия, Нижняя Паннония, Реция, Норик, Верхняя и Нижняя Германия встали на его сторону. А это означало, что львиная доля всех легионов империи теперь против Дидия Юлиана. И даже не львиная доля, а почти все легионы! Клодий Альбин в Британии не подчиняется ему. Легионы в Азии и Египте смотрят на Песценния Нигера. Кто же остался верен? VII легион в Испании и III Августов легион в Африке?
Консулы-суффекты, симпатизировавшие Северу, демонстративно не явились на доклад к императору, сказавшись больными. Однако в тот же день Марк Силий Мессала был замечен в театре Помпея, о чем, конечно, доложили императору. Центурион Аквилий, получивший приказ убить Севера, честно признался в невозможности выполнить его, так как Септимий окружил себя шестьюстами самыми верными легионерами, которые никогда не покидают своего командира и не снимают доспехов. Катулина и его эскорт завернули с половины дороги до Карнунта, так как легионы Севера не пустили их дальше и грозились самыми суровыми мерами, если посланники Дидия Юлиана попытаются продолжить путь. Катулин сказал, что ощущал себя за пределами Италии, словно не в империи, а в какой-то чужой, очень враждебной стране. Но самое страшное, о чем Катулин сначала не решался говорить, но потом все же не смог молчать, было то, что подразделения из пятнадцати легионов стекались в Карнунт, чтобы выступить на Рим.
Дидий Юлиан не мог и не хотел верить в черное будущее своего правления. Он верил в преторианцев, поддержку итальянских городов и даже в сенат. Верил в богов, которым обещал щедрые пожертвования, если они помогут. Авгуры стали чаще гадать для императора, Манлия Скантилла собирала прорицателей из разных стран, служащих различным богам. Император продолжал опустошать казну, закатывая пиры, чтобы не думать о создавшемся положении.
Первого мая огромная армия Септимия Севера, объявившего себя мстителем за убитого Пертинакса, двинулась к границам Италии. Легионеры шли через альпийские перевалы, по хорошим дорогам, построенным предками со времен полного покорения альпийских племен при Октавиане Августе. Все дороги были свободны, Дидий Юлиан не позаботился об их перекрытии. Аквилея встретила Септимия Севера ликованием. Флот, стоявший в гавани Равенны, известил Севера о своей полной к нему лояльности, и, когда передовые когорты легионеров подошли к Равенне, моряки встретили их, как своих добрых друзей.
В эти дни Эмилий Лет писал Северу о том, какое настроение в столице, что Дидий Юлиан бездействует, и если легионы ускорятся, то падение узурпатора произойдет еще до конца мая, тем более что среди сенаторов с каждым днем ширится число сторонников нового претендента на трон. Также Эмилий Лет писал и Клодию Альбину, стараясь прояснить ситуацию в столице и для него, советуя не воевать с Севером.
Дидий Юлиан наконец-то решился на активные действия. Еще до сдачи Равенны он послал префекта претория Туллия Криспина с семью тысячами преторианцев навстречу легионам Севера. К ним должны были присоединиться пять тысяч опытных боевых моряков равеннского флота, но при приближении к городу Туллий Криспин был уведомлен префектом флота, что он не выступит на стороне Дидия Юлиана и не пустит в Равенну преторианцев.
Туллий Криспин, самонадеянно продолжил марш гвардии, веря, что цвет римлян, который он ведет, не может проиграть
