голодные собаки. А их — стая. Разорвут.
— Но ты же поможешь?
— Как?
— Я не знаю. Ты знаешь.
— Ты права. Я думаю об этом. Но прежде помоги ему ты. Не бросай в трудную минуту. Будь рядом. Я прошу. И обо мне — ни слова. Ты все сделаешь по личному желанию, по своей воле…
— Конечно. — Лариса нагнулась и поцеловала дона Роберта. — Ты останешься?
Он допил чашку с кофе.
— Не могу.
И он погладил ее по волосам.
— Не обижайся. Дружба — это не только спать вместе. Это больше.
Дон Роберт ушел, а Лариса думала: что он решил? А может, она зря: ведь они партнеры.
От Ларисы дон Роберт вернулся в офис. Ему передали, что звонил Сомов.
— Вот как! Сомов?
Дон Роберт, помявшись, сказал новенькой обаятельной секретарше:
— Если он позвонит еще раз, скажите, что я не могу взять трубку, так как, к сожалению, занят, очень занят… Скажите так, если даже меня не будет в офисе. Вы меня поняли?
— Еще бы. Я так и скажу.
Дон Роберт еще находился в офисе и собирался домой, когда секретарша сообщила о Сомове.
— Я же вас просил.
— Все сказала ему. Он требует.
— Я занят.
По пути домой дон Роберт заехал за Альбертом, который ждал его на улице. В машине он спросил его:
— Ну как, Сомов тебя еще не выгнал?
— Пока нет. Ему сейчас, по-моему, не до меня. Он в расстроенных чувствах. Не повезло, — в сердцах бросил Альберт. — Может быть, я дурак, но не выдержал. Я подписывал у него кое-какие юридические бумаги… Ну, с языка слетело. Мол, наша коммерческая фирма не прикрытие ли… между кинобизнесом и…
— И что же он ответил? — оживился дон Роберт.
— Он поморщился и сказал, чтоб я особо не волновался. Так как фирма — не ширма и не прикрытие… Но с другой стороны, сказал он, чтобы я не был ребенком и знал, что фирма моего тестя, к сожалению, только ширма. Все эти девочки, танцовщицы с конкурсов, обманутые глупышки. Все проще: официальные коммерческие каналы, связывающие нас с европейскими странами и позволяющие переводить туда-сюда валюту, наркотики и даже оружие.
— Сомов — дешевка, хотя… он в кое-чем и прав. Коммерцию еще в древние времена сравнивали с грязной проституткой. Где проституция, там и коммерция. Но я не вижу в этом ничего дурного. Мы жили в рафинированном, стерильном мире… А наступающий рынок берет за глотку. Здесь не ягнята. А если ягненок, то — на шашлык.
Альберт промолчал, но мимикой лица дал понять, что понимает тестя.
— Настанет день, и я должен буду впустить тебя в свой мир. Это грешный, но деловой мир… Это только в сказках все мило. Ты, кажется, сам говорил, что к нам ворвался дикий капитализм?..
Они подъехали к дому, и дон Роберт остановил машину.
— Это только в рефератах Пашки… просто.
79
Не ладилось в Германии. Девушки, приехавшие на конкурс, были задержаны полицией, а продюсер арестован и отправлен в тюрьму. Обвинение обычное: девушки — не столько конкурсантки, сколько русские проститутки, предназначенные для местных борделей…
Чтобы как-то уладить скандал, в Германию выехал надежный человек. До этого у него с доном Робертом был разговор наедине. Скандал в Германии был некстати: где-то через час была намечена презентация нового конкурса. Дон Роберт очень боялся, что эта новость уже известна журналистам.
Презентация шла в Доме культуры. Народ собрался разношерстный, и дон Роберт, показывая новеньких красоток, заметно волновался: репортеров набралось уйма — настырных, наглых. Особенно въедлив был рыжий в клетчатой кепке.
— А правда, что ваша фирма и фирма Сомова — близнецы, подставные?
Дон Роберт раздражался, и требовалось немало усилий, чтобы не вспылить и взять себя в руки.
— У нас нет ничего общего с Сомовым. Сомов — сам по себе, мы — сами. И наш товар — перед вашими глазами. Это — женская красота!
«Этот Сомов! — думал дон Роберт. — Навязался на мою шею. Будь проклят тот день, когда я с ним связался».
Но рыжий репортер не унимался:
— Ходят слухи, что часть отмытых вашей фирмой денег идет на уголовный общак, но на международном уровне. Уголовной мафии дома уже тесно.
Дон Роберт обозлился:
— Наша структура коммерческая. У нас нет уголовных элементов. А слухи… их распространяют конкуренты.
Ругаться с газетными репортерами дон Роберт не собирался: эти собаки облают кого хочешь. Но рыжего скандалиста надо было взять на заметку…
Презентация, несмотря на неплохой банкет, была для дона Роберта удручающей: где-то не сработали механизмы, обеспечивающие фирме «спокойствие».
Приехав домой, дон Роберт заболел — обострилась печень. Он скромно лежал на диване с грелкой, накрывшись шерстяным пледом. Верунчика дома не было, и за ним ухаживали ребята, Павел и Альберт.
Дон Роберт на этот раз особенно не капризничал и, настроенный на минорный лад, говорил ребятам о том, как важны в доме мир и согласие; он напомнил еще о той сложности, которая захлестнула все — и потому Альберт и Павел обязаны понимать друг друга…
За Альберта ответил Павел:
— Конечно, па. Мы все же друзья.
Вскоре к дону Роберту приехал человек, которого он ждал и которого здесь видели впервые. Моложавый, с большими серыми, немного усталыми глазами и тщательно ухоженной бородкой — он норовисто прошел в кабинет хозяина. Альберт однажды его видел у Сомова, но забыл фамилию. Хотя и знал, что это был директор одной крупной фирмы, которую Сомов жаждал использовать в своих целях.
— Вот видишь, — усталым болезненным взглядом встретил его дон Роберт. — Печень.
Генеральный директор раскрыл дипломат и вынул обещанный пузырек с лекарством.
— Всего несколько капель… Франция!
Разговор зашел о том, что быть главой фирмы стало опасно. Совсем недавно при входе в лифт в спину был убит генеральный директор ассоциации «Восход». Во дворе московского дома зверски расправились с управляющим акционерным обществом. Прежде чем накинуть петлю и задушить его, убийцы заставили подписать платежное поручение на сто пятьдесят миллионов рублей…
— Господи, мир взбесился, — вздохнул генеральный директор, — впрочем, по-другому и не могло быть…
В стране шел подпольный раздел госсобственности. Борьба за сферы влияния, за право стать долевым акционером и полноправным собственником промышленных предприятий шла не на жизнь, а на смерть. Путь к светлому капитализму оказался жесток.
В этой схватке предельно четко определились «пары дуэлянтов»: хозяева госпредприятий, не желающих делиться властью, и новые, словно на дрожжах выросшие, финансовые тузы. Они силой пытаются вложить свои миллиарды в промышленность… Их не пускают, сдерживают. Ради своего будущего новые властелины
