любви вашей жены, а моей сестре не вернут добродетели.
Дарнлей. Да… ваша сестра! Ах, Мейнуэринг! Не будьте так жестокосердны. Если бы оказалось, что ваша сестра не так уж виновата, если бы…
Мейнуэринг. Молчите!
Дарнлей. Неужели страдание не искупает вины? Неужели покорностью и терпением нельзя склонить вас к прощению?
Мейнуэринг (гневно). Да, если она откроет имя соблазнителя. И если его кровь смоет позор с моего имени. Только при этих условиях!
Дарнлей (в сторону). Придется ждать более удобной минуты.
Мейнуэринг. Давайте поговорим о чем-нибудь другом — о политике, о погоде, о делах. Что у вас нового?
Дарнлей. Опять неудачи. Через несколько дней моей фирме предстоят тяжкие испытания. Но волны разобьются о нашу скалу.
Мейнуэринг. Безрассудства леди Джулиет могут поколебать и скалу Гибралтара.
Дарнлей. Когда пройдет буря, я сумею поставить им преграду.
Мейнуэринг. Не нужно откладывать. Настало время открыть ей глаза на то, к чему приводит расточительность.
Дарнлей. Но я люблю ее. Мне нравится смотреть, как она сорит деньгами. Богатство для меня было бы обузой, но благодаря его чудесному свойству я могу окружить ее королевской роскошью. И теперь, даже теперь, я, которого считают дельцом, спекулянтом, — я боюсь не бедности, не она тревожит и пугает меня. Потерянное состояние можно возвратить. Но если потерян дом, честь, счастье — тут уж не утешит никакая философия, не поможет никакая энергия. Вы правы, Мейнуэринг. Сила не в деньгах!
Мейнуэринг. Простите за то, что я причинил вам боль. Но теперь, когда вы наконец очнулись от этого кажущегося равнодушия, все опять будет хорошо. Вспомните о правах мужа. Скажите леди Джулиет, что она ведет себя легкомысленно, и вышвырните из вашего дома этого беспутного Лотарио.
Дарнлей. Чтобы она стала жалеть его? Неужели человек, который поклялся боготворить и лелеять это молодое существо, из-за одного лишь подозрения, страха превратится в жалкого ревнивца и этим опозорит ту, которая пришла в его дом без единого пятна на совести? Свет никогда не оправдает женщину, которую запятнал подозрением собственный муж. И неужели я подам повод этому человеку распускать слухи о том, как он заставил гордого Дарнлея дрожать за свою честь. Ведь если он увидит, что я препятствую его преступным намерениям, его тщеславие восторжествует. Чего я этим добьюсь? Если она равнодушна к нему, моя поспешность только оскорбит ее, и он в ее глазах станет лучше, чем есть на самом деле. Но если она любит его… если… о боже! ее добродетель… Нет-нет, не за нее я трепещу. Но ее сердце! Вот чего я боюсь! (Молчит, очень расстроен.) Как я начал, так и буду продолжать. Я не стану бороться со своим врагом его оружием. Если будет нужно, я сокрушу его презрением и уничтожу при помощи моего золота. А у Джулиет, чьей любовью я дорожу, как скупец своим богатством, пусть не будет другого ангела-хранителя, кроме ее чистоты и доверия ее мужа.
Входит Фэнни.
Фэнни. Папа, папочка!
Дарнлей. Моя маленькая красавица!
Фэнни. Мама только что узнала, что вы дома! Идите к ней!
Дарнлей. Она звала меня?
Фэнни. Конечно. Пойдемте, я расскажу вам, как хорошо я отгадала загадку, которую мне загадал сэр Френсис.
Дарнлей (отстраняет ее от себя). А… сэр Френсис. Ты любишь его?
Фэнни. Нет, не люблю.
Дарнлей (улыбаясь). Почему, Фэнни?
Фэнни. Он плохой, он говорит неправду.
Дарнлей. Да?
Фэнни. Да, маме он говорит, что так меня любит (передразнивая его), "милочка Фэнни", а мистеру Фишу говорил, что я ужасно беспокойный ребенок и всегда ему мешаю. Не то, что добрый Мейнуэринг, хоть он и ворчун! Мейнуэринг меня никогда не обманывает. Где моя кукла, сэр?
Мейнуэринг. Дорогое дитя мое. Она ждет вас, и такая красавица! Пойдемте скорее в детскую.
Дарнлей. Сейчас я увижу ее с Марсденом, смелее!
Уходят.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Будуар леди Джулиет.
Леди Джулиет и Френсис Марсден сидят.
Марсден. Нет, я не могу с вами согласиться, моя дорогая кузина. Я не верю, что люди с разными характерами могут быть счастливы. Что мрачный и угрюмый характер может ужиться с веселым, а педантичный разум — с причудливой фантазией.
Леди Джулиет. Видели вы когда-нибудь деда, играющего со своим внуком? Какой контраст — старик, для которого мир точно старое поношенное платье, и ребенок, превращающий в игрушку даже седые кудри своего деда! И, однако, морщины старика разглаживаются, когда он слышит веселый смех внука, а ребенок бросает игру со своими сверстниками и с удовольствием взбирается на колени деда. Не думаете ли вы, что свет оживляет тень, а тень дает отдохновенье свету?
Марсден. Дед и внук? Наивный пример. Я говорю о людях, которые связаны более тесным союзом. Любовники или… супруги.
Леди Джулиет. Ну хотя бы супруги. Возьмите для примера меня и Генри. Я так легкомысленна, он так благоразумен. Я подчиняюсь каждому своему порыву, он всегда спокоен и сдержан. Будь он похож на меня, боюсь, я презирала бы его. А будь я похожа на него, ему, быть может, было бы меньше хлопот со мной, но он и любил бы меня меньше!
Марсден. Ах, моя дорогая кузина, вы коснулись предмета, который я не рискну обсуждать. И все же не станете же вы отрицать того очарования, которое, к сожалению, незнакомо вам? Оно создается полной гармонией душ, когда сердца бьются в унисон, а мысли и чувства, как эхо, повторяют друг друга: если вы печальны — небо заволакивается тучами и для того, кто вас любит, если вам весело — он радуется вместе с вами.
Леди Джулиет (слегка растрогана). Ах, это все поэзия. В жизни все не так.
Марсден. Нет, это жизнь, настоящая жизнь — если только мы умеем воспользоваться ее благами.
Входит Дарнлей.
Если на нашем пути встречается тот, кто близок нам по духу, а это бывает раз в жизни, мы должны освободить себя от власти бездушных условностей света, если во всем мы видим лишь воплощение дорогого нам, бесконечно близкого и бесконечно желанного образа… Черт! Здесь муж!
Дарнлей. Продолжайте, прошу вас! Прелестно — "близкий по духу", "холодные условности", "бесконечно желанный образ" — просто сцена из "Страданий молодого Вертера" [34], не так ли?
Марсден. Я… Я говорил… то есть я высказал леди Джулиет, в виде предположения, конечно, что… короче говоря, философское понятие… вы понимаете…
Дарнлей. Прекрасно понимаю. Философское понятие родства душ…
Марсден. Вот именно — это очень приятная вещь.
Дарнлей. Заключение оказалось менее блестящим, чем вступительная часть, не правда
