предположили, что, наверное, духи испугались кар градоначальника. В это же время на прежней квартире Лапшиновых в доме Целибеева дежурил приват-доцент университета, имевший цель зафиксировать проявления «чертовщины». Он обладал неистощимым терпением и огромным запасом бодрости, но и все его труды оказались тщетными: «духи» так и не появились.
Полиция сделала однозначный вывод: все, что происходило, не более чем проделки самого семейства Лапшинова, причем «духами» были не кто иные, как нянька, кухарка и несмышленые недоросли. «Трудно сказать, сознательно ли он морочил окружающих, имея кого-нибудь сообщником, или он увлекся спиритизмом и обманывал самого себя, – заявил начальник сыскной полиции. – То, что „черти“ и „духи“ тут не при чем, не может быть никакого сомнения».
Как выяснилось, в доме Целибеева проживало семейство убежденных спиритов. Пообщавшись с ними, Лапшинов уверовал в собственную силу медиума. Поговаривали, что, поверив в свои сверхъестественные способности, он даже бросил торговлю и прикрыл свою лавочку в Апраксином дворе.
«Стоит ли торговать старыми визитками и макинтошами, когда можно швырять вьюшки и тарелки, получая за это громкий титул медиума, – иронизировал репортер «Петербургского листка». – Из заурядного торговца он сразу превратился бы в европейскую знаменитость!»
Между тем в Лесном корпусе был уже назначен первый сеанс с участием «нового медиума» Лапшинова. Увы, из-за последовавших разоблачений сеанс не состоялся. «Бедный спиритизм! Бедный Лапшинов! – ерничал все тот же репортер «Петербургского листка». – И всему виной – распоряжение градоначальника, которого, как оказывается, боятся не только апраксинцы-медиумы, но и сами духи!»
«Чудесная лавочка» у Нарвских ворот
В начале прошлого века на всю Нарвскую заставу был известен тайный знахарь «братец» Кронид Коростылев. Молва о творимых им «чудесах» ходила среди местного населения.
«Братец» владел лавочкой у Нарвских ворот, где продавал соленые огурцы, селедку и прочую снедь, а в «свободное время» устраивал моления, завершавшиеся «врачеванием» – раздачей будто бы чудодейственных кусочков воска, маслица, травки и прочих «зелий». Казалось, карьере «братца» ничего не угрожало, если бы не появившаяся в конце сентября 1907 года разоблачительная заметка в «Петербургском листке». Кто «заказал» ее – неизвестно: то ли «конкурирующая фирма», то ли кто-то из обиженных «клиентов». Однако в деятельности «братца» Кронида именно печатное слово сыграло роковую роль.
«Прежде в ситцевых штанах да смазных сапогах ходил, а теперича брюки серые навыпуск, очки да шляпу носит, как франт», – стали говорить про «братца», прознав про солидные доходы Коростылева, происходившие вовсе не от торговли, а от тайного «знахарства». Многие фабричные рабочие и торговцы, чьи жены захаживали на моления к знахарю, делали им строгие внушения:
– Так вот, значит, к какому «фрукту» вы носили наших ребят лечить. Никаких, выходит, чудес у него в лавке и не бывало никогда. Иконы-то вовсе не обновляются. Выходит, что «братец» этот – просто старый мошенник! Напущал на вас туману, чтобы деньги «на масло» носили. Ловко, неча сказать! Ну, а теперича крышка! Нечего боле туда вам шляться. Молиться-то можете и в храме Божьем…
Вечером того сентябрьского дня, когда в «Петербургском листке» появилась разоблачительная публикация, в лавочке «братца» Кронида должно было состояться традиционное моление и врачевание «чудодейственными зельями». В приемной, роль которой выполняла кухня, собралось, как всегда, много посетителей.
«Фабричные бабы с больными грудными детьми, девицы, ищущие женихов, два босоногих странника с высокими посохами, – описывал посетителей очевидец. – Тут же на полу сидела известная Аграфена-кликуша. Она уже начинала репетицию выкриков, которые она всегда проделывала во время молений. Дети плакали, бабы судачили, Аграфена завывала. Обычная картина!»
Когда же появился, наконец, «волхв и чудодей» Коростылев, его было не узнать: он был взбешен до белого каления. Страшно обозленный, он вбежал в приемную и закричал за свою многочисленную «клиентуру»:
– Чего собрались? Газетчикам про меня рассказываете, а я вас лечить буду? Ступайте все вон! Никаких молебнов вам больше не будет. Довольно с меня. Просмеяли за мою доброту. Вон отсюда все!
Картина получилась «трагикомическая». Бабы заголосили, Аграфена начала выкликивать, дети орать, а странники в гневе стучать посохами. А двое лавочных мальчишек со смехом стали выталкивать собравшихся. Сам «братец», хлопнув дверью, скрылся в «апартаментах». «Будем надеяться, что с закрытием молельни прекратятся и „чудеса“, возникшие на почве доверчивости, темноты и эксплуатации массы разными фокусниками, вроде „братца“ Кронида и его присных», – отмечал обозреватель «Петербургского листка», именовавший себя псевдонимом Нарвский.
Шалили духи на Финляндском…
Осенью 1911 года по Петербургу ходили слухи о загадочных привидениях, будто бы пошаливающих на Финляндском вокзале. Таинственный «дух» избрал ареной своей «деятельности» помещение конторы отправления поездов малой скорости.
По словам железнодорожных служащих, привидение появлялось ночью, и видеть его доводилось тем сотрудникам конторы, которым приходилось нести ночное дежурство в злополучной комнате. Посреди ночи из-за угла появлялась фигура в белом одеянии и пугала окружающих.
Естественно, рассказы о привидении редко у кого вызывали доверие, однако служащих конторы никак нельзя было заподозрить в коллективном умопомешательстве. Все они казались людьми, чуждыми «фантастических измышлений», однако в один голос рассказывали о странной белой фигуре, появлявшейся в углу и потом медленно исчезавшей.
Таинственный «дух» объявился на Финляндском вокзале…
Многие сослуживцы посмеивались над слухами о «духе», но как только им самим доводилось побывать ночью в «таинственной комнате» и повстречаться с привидением, они сразу же меняли свое мнение и наотрез отказывались когда бы то ни было переступать порог этого помещения. Больше всех напугалась барышня, которую привидение схватило сзади за плечи.
Тщательный осмотр конторы, где являлся «дух», никаких результатов не дал. Поскольку дверь в комнату во время ночных дежурств была всегда на запоре, пришлось отказаться от мысли, что появление таинственного гостя разыгрывается кем-то из чиновников с целью напугать коллег. Посетил загадочное место и репортер «Петербургской газеты».
«Комната, благодаря тусклому свету и скудости обстановки, производит довольно мрачное впечатление, – констатировал он. – Тут всего-навсего одна дверь, в стене люк, ведущий в приемную, но он закрыт и не используется. Вопрос о том, является ли все это мистификацией какого-либо шутника или это просто одно из явлений массового самовнушения, остается открытым».
Если появления «духа» на Финляндском вокзале так и остались неразгаданными, то загадку привидения за Невской заставой, пугавшего местных жителей осенью того же 1911 года, раскрыть удалось. Там тоже по ночам появлялась таинственная фигура в белом саване, она разгуливала по глухим улицам села Александровского и стучалась в окна и двери домов. Обыватели, в особенности женщины, были в ужасе: они даже боялись ночью выходить из домов.
В полиции также не особенно поверили в слухи о «духе» и решили расследовать это
