поскольку часто употребляли. Так я, например, говорил при случае: «Родился, учился в Бауманском районе, работал в Свердловском районе, первую отдельную квартиру получил в Ленинградском, жену взял из Пролетарского». Всего в городе к концу 90-х годов было чуть больше 30 районов. Вместо них после реформы стало 10 административных округов, названных по географическим координатам: Западный, Юго-Западный, Юго-Восточный и т. д. Эти округа делятся на административные районы, а те, в свою очередь, имеют еще и муниципальные районы, которые являются уже органами местного самоуправления. Сегодня в городе, по данным, полученным в мэрии, «12 административных округов, в которые входят 125 административных районов и 21 поселение. Каждому району соответствует одно муниципальное образование, не относящееся к системе государственного управления». Вы что-нибудь поняли? Если да, тогда вы сильно продвинутые люди, поскольку, по данным репрезентативного опроса, только 12 % опрошенных разбирается в этой системе. Во времена же начала правления Ю. Лужкова таких было 4 %. К тому же в это время в городе существовали и такие должности, как субпрефект.
Почему я столь подробно остановился на описании административной структуры Москвы? Потому что, внедряя ее, Лужков решил выяснить мнение горожан о том, как они ко всему этому относятся. Тут мне повезло: в аппарате мэра работал бывший мой аспирант, который и порекомендовал меня как надежного социолога. Понимая важность задания, я самым тщательным образом отнесся к его выполнению: заказал выборку лучшему специалисту в этой области, опросил не классическое число респондентов – 1200 человек (так называемое число Гэллапа), а в полтора раза больше, обработал полученные данные на самых современных машинах.
По результатам исследования выходило, что подавляющее число москвичей не понимает новую административную систему деления города, только 6 % смогли ответить на вопрос, в каком округе и районе они живут, только 3 % назвали фамилию префекта своего места жительства (любопытно, что в советское время фамилию своего председателя райисполкома знало более 60 % опрошенных). Название же должности «субпрефект» отвергли все. Проанализировал я все это, изложил свои предложения по этим вопросам и с гордостью отнес в мэрию – какую работу сделал!
Помощник Лужкова прочитал и с ужасом схватился за голову. Нет, его шокировало не огромное число горожан, не понимающих и не одобряющих реформу – «привыкнут со временем», а другое. Здесь надо сказать, что в исследовании помимо оценки опрошенными новой структуры города выяснялось и их отношение к руководителю столицы. Так вот, в аналитической записке, адресованной Ю. Лужкову, было сказано, что подавляющее число москвичей (что-то за 70 %) считают его ставленником банкиров и бандитов – что в то время, по мнению людей, было тождественно. Из-за этого-то помощники мэра и не хотели отдавать ему записку, боялись гнева босса. Чуть ли ни полдня уговаривали меня вычеркнуть эти данные.
– Вы всё оставьте, только оценки Лужкова уберите! Мы не сможем принять вашу работу и, естественно, заплатить за нее, если вы не согласитесь на это.
Конечно, мне очень хотелось получить деньги: и время тяжелое, и долгов с этим исследованием я набрал, но тут я уперся:
– Да, деньги мне нужны, но важнее их мой авторитет социолога. От коллег и от потенциальных заказчиков не скроешь результаты опроса, и если они узнают, что я ими манипулировал ради денег – конец моему авторитету.
Две недели в мэрии не передавали Лужкову аналитическую записку. Я уж распрощался со своим гонораром, но тут вдруг, не знаю почему, неожиданно они пошли на это. Прошло несколько дней, и мне вернули экземпляр записки с пометками мэра. Красным карандашом на полях размашисто было написано: «Ух ты!», «Вот это да!», поставлены крупные восклицательные и вопросительные знаки. «Ну вот, теперь вы можете не ожидать каких-либо новых заказов от мэрии», – вздохнули знакомые.
Через некоторое время Ю. Лужков начал большую кампанию по восстановлению, а по сути – строительству заново, храма Христа Спасителя. В его выступлениях звучали призывы: «Мы должны покаяться за его снос», «Нельзя жалеть денег на это святое дело». Была озвучена и необходимая для этого сумма – один миллиард долларов. И тут вновь Лужков решил узнать мнение москвичей об этом грандиозном строительстве и, к удивлению своих помощников, как они мне передали, сказал: «Вы поручите это сделать Соколову – он не соврет».
По результатам исследования, которое я провел, 82 % опрошенных ответили, что нельзя такие деньги на храм тратить, лучше пустить их на благоустройство Москвы, водопроводные трубы надо менять, все время их прорывает, дороги ремонтировать и т. д. В поданной записке я предложил сменить акценты в пропаганде строительства храма: прежде всего необходимо всюду подчеркивать, что он будет строиться не на средства из городского бюджета, а на собранные пожертвования.
Лужков меня не пригласил к себе, мы не встретились, но я с удовлетворением стал слушать его заявления о том, что ни копейки денег на храм не будет потрачено из бюджета, что как же это почетно – вносить свои деньги на такое благое дело. Правда, здесь не обошлось без одного курьезного обстоятельства. Как директор Института социальных технологий, я получаю официальное письмо от мэрии, посланное всем коммерческим организациям города, с просьбой внести посильное пожертвование на возведение храма. Что предложил, на то и напоролся, но деньги, конечно, перечислил.
Как и кто бы ни относился к фигуре Юрия Лужкова, но для меня он человек, который в отличие от многих наших государственных деятелей прошлого и настоящего не только уважал мнение ученых, но и прислушивался к нему, особенно в первые годы своего правления в столице. И в дальнейшем он не раз выносил мои аналитические записки по различным проблемам города на обсуждение на заседаниях правительства Москвы.
Лично с Ю. Лужковым я впервые встретился только при решении одной чрезвычайной для него ситуации. В декабре 1993 года должны были состояться первые выборы в Московскую городскую думу. Лужков сказал, что и как надо делать, чтобы они прошли успешно, и уехал в отпуск. Вернулся из него он где-то дней за тридцать-сорок до выборов. Спросил, как обстоят дела, кто лидирует в избирательных округах, что надо исправить. Особо его интересовало положение дел в округах, где баллотировались его непримиримые оппоненты. Никто ни на какие вопросы ничего не ответил, просто не знали положение дел. Он рассвирепел и приказал срочно пригласить в мэрию ведущие социологические службы.
И вот сидят за столом руководитель ВЦИОМ Ю. Левада, руководитель Фонда «Общественное мнение» А. Ослон, директор Центра социологических исследований МГУ С. Туманов, я и еще человека три. Лужков объяснил ситуацию с выборами и спросил, кто бы мог взяться за срочное полноценное социологическое сопровождение выборов. А это значит, что необходимо провести два-три
