мама или плохая? Раз твоя — значит, лучшая. И маме приятно — инстинкт. Так и происходит во всех религиях, где есть жрецы. Никаких пруфов. Это и есть вера.
В 2008 году мы затеяли строить дом в Репине. Там у меня был участок со старой халупой на финском фундаменте. А ведь как мыслит дитя коммуналки на Васильевском? Уж если строить, то так, чтобы в доме можно было потеряться. Ну я и отгрохал пятьсот метров в четыре этажа на семи уровнях. Чтобы гостей принимать, чтобы у каждого своя спальня, а в каждой спальне еще и ванна с туалетом. Пока не сделаешь такую глупость, не поймешь: большой дом — большие проблемы. А очень большой — очень большие… Но тогда я об этом не думал. Я наслаждался своими соснами на двадцати пяти сотках и мечтал, как отправлю домой в Самарканд последнего рабочего и перееду в свои хоромы. Квартиры в городе к тому времени уже пришлось продать, чтобы были деньги на стройку, жили мы в дачном домике с тремя печками — в тесноте, да не в обиде. Рядом через дорогу тоже строился огромный дом. Только не из самых экономных материалов, как у меня, и не узбекской рабсилой. Там старался директор металлургического завода Володя — по-взрослому. Из канадского бру са и всего такого. А работали у него украинцы. И пока заливали фундамент, возвели себе избушку. Вполне такую ладненькую, с печуркой, кухонькой, нары соорудили в два ряда, свет по уму провели, даже к водопроводу врезку сделали и к канализации. Ну ведь Репино, золотые места, Куоккала. Там все коммуникации со времен Корнея Чуковского… Тут никаких пруфов не нужно, все и так понятно!
И вот как-то по весне заехал я к друзьям в Зеленогорск. А там шашлык во дворе крутят, народу куча, пиво ящиками (мой друг был большим начальником на пивзаводе, главным юристом по таможенным вопросам). И в центре внимания — молодой попик. Милейший человек. Остроумный, искрометный, благостный, но не нудный. Видно, что нашел себя парень. Просто звезда. Все на него смотрят с восторгом и умилением. А он:
— Ну, благословляю налить и выпить. Но только с шашлычком. А без — не благословляю.
Всем нравится. Вроде как не просто пьянка, а благостное дело. Прикольное и правильное. Это тоже как в детстве: папа разрешил сегодня поиграть с его пишущей машинкой, потыкать, каретку подвигать до звоночка. Обычно же нельзя до звоночка: заругают. Вот и двигаем, пока родители не видят. А тут официально. Эх, все мы в сущности дети. До самых седых волос сами знаете где.
Да и после… Короче, познакомили нас с отцом Филиппом. Произвел он впечатление умного человека: латынь знает, Сократа с Плутархом цитирует, Фрейда читал, Тору, Коран и Бхагавадгиту. Даже знает, чем Трипитака отличается от Стхавировады и Махасангхики[606]. Наш человек. Хоть и рисуется ужасно и весь на понтах, но ведь поп! Жанр обязывает.
Через пару недель звонит мне Денис:
— Слушай, тут такое дело… Не мог бы отец Филипп у тебя недельку пожить? У нас места достаточно, но вот проблемка возникла. Ты ведь знаешь, что у нашей семьи духовник — архимандрит Викентий. Так вот, он намекнул, что негоже нам принимать Филиппа, он ведь теперь не в РПЦ, а в Римско-католической церкви восточного обряда. Ну ты сам знаешь Викентия, он может потом много проблем создать!
Викентия я знал. Рыжий монах-настоятель той самой церкви, которая мне так нравится своей архитектурой. Немного нетрадиционен. Ну в смысле «пятнадцать тысяч кельвинов»[607] как минимум. Ясное небо в Гималаях. В погожий день. И интегрирован товарищ настоятель во власть: с ним глава района советуется, мэр Зеленогорска, все бизнесмены, даже районный архитектор. Если надо помочь, Викентий все решит, ну а если нагадить, то и с этим дело не заржавеет. Но в тот момент я не до конца понимал, почему вдруг архимандрит так конкретно взъелся на какого-то залетного игумена, пусть даже и раскольника-еретика. Мало ли кто к кому в гости приехал. Потом-то я понял, но тогда ответил другу:
— Да какие проблемы, конечно, найдем ему комнату, пусть приезжает хоть сейчас!
Так Александр-Филипп Майзеров влетел в мою жизнь вихрем. Буквально на ровном месте создал таки-и-ие сложности, что я потом долго проклинал день и час, когда его увидел. Сейчас, конечно, смешно, а вот тогда было невесело. Впрочем, все по порядку.
Итак, весной 2008 года, когда цыплята-одуванчики выпрыгивают из-под перезимовавшей травы и от контраста желто-зеленого хочется слегка подкрутить регуляторы мая, чтобы цветность вернулась в норму, а высокочастотка чириков[608] сменяется уханьем гигантского барабана далекой грозы (да-да, той самой, по Тютчеву), в сосновом лесу пахнет апельсиновой коркой, помятой детскими пальцами, и все это сопровождается мерным шумом бетономешалки и криками прораба Бори: «Давай, мудила, тащи раствор, че заснул! Хер ты у меня получишь, а не зарплату!» — вот в этот самый момент и нарисовался наш герой в подряснике и камилавке[609]. В руках у него была довольно легкомысленная сумочка с макбуком, тетрадкой и книжками. Ну, наверное, там была еще и зубная щетка, но Филипп предпочитал пользоваться исключительно моей. Я тогда как-то значения этому не придавал, но жену насторожило. Потом у нее из шкафа пропали колготки. Я посмеялся:
— Да ты просто куда-то в другое место положила, поищи!
Ну зачем Филу твои колготки? Бред какой-то!
Но потом, когда пропала ночная рубашка и трусы, она мне сказала твердо:
— Любимый, я так больше не могу. Пусть он убирается из нашего дома немедленно! Это невозможно! Он маньяк, я боюсь за нас! И я его отправил жить к соседу Володе, металлургическому директору, в избушку, построенную украинской бригадой. Вовчик эту бригаду выгнал, позвав каких-то братков на «бомбах»[610], как в кино. Классических таких, на Валуева похожих, только поменьше и пожиже. Сосед очень обрадовался. Он влюбился в Фила просто с первого взгляда, когда увидел его на моем участке. Можно пообщаться? Да легко! Ой, батюшка, а расскажите о том-то, о сем-то… Короче, пока не стали пропадать вещи из глубины шкафа, мы с Филиппом каждый день вели философские беседы. Редко когда такого собеседника найдешь. Живой ум, умение вести дискуссию с блеском, обаяние и то, что называют харизмой. Лосский и Лосев[611], Достоевский и Розанов, Флоренский и Карсавин[612]. Фил действительно знал и цитировал наизусть мыслителей, готов был к самым неожиданным поворотам разговора. Держал тему человек! Я просто был
