Или до пьяного не дойдет. До тебя же не дошло… Надо просто отхлестать по лицу… А еще визгливости в голосе добавить… Ведь может, если захочет.
– Ты где пропадал, ирод проклятый? А дети! Дети где, я спрашиваю! В тюрьме? Тогда почему ты не в тюрьме? Пьянчужка! Чего зенками вращаешь? не отвечаешь! Иди! как есть, галошах! Вытаскивай детей, выкупай, отпирай, решетки распиливай, норы рой, убивай! Да что угодно! Мужик! Отец ты или кто?
– Фух… Или кто – вот этого не нужно мужику говорить. Зачем на мысль пьяную наталкивать… Хотя кто их знает – ихние кортубинские порядки…
– Не трещите без толку. Пацана племянникова вы видели – вылитый Гранит в молодости. А дочка на башню залезла – фокус почище, чем у Калинки с русалочьим хвостом…
– Без хвоста девчонка-то – в коротких шортиках… М-да, шустрое Грицкино потомство. А матери каково?! Ухайдакали ее бедную – и бледную-пребледную…
– Ну! долго ждать? Вцепится в мужа или не вцепится?
Таисья собрала последние силы, охнула и лишилась чувств. Жадобин успел подхватить ослабевшее тело.
– Женщина! не пугайте так. Ну, хотите, я сейчас сам притащу вашего парня? Здесь они все у меня – по коридору гуляют. И в печенках сидят. А в камеру не сядут!.. Ваш, который с синей челкой до подбородка?
– Племянник! – Рванов громко позвал Максима. – Лейтенант устал твою жонку держать. Может, пособишь?
– Чего они в обморок падают? С виду здоровые бабы. В прошлый раз Лариска Имбрякина обмерла, теперь вот эта…
– Где Ларка-то? Похоже, Лешку опять выручать надо. Из Варвариных челюстей сыночка вырвала – из ментовки сложнее…
– Лариска с утра на смене в гостинице. Ирэн дома торчит – прихворнула. Сватовство-то сорвалось – тут на любую женщину подействует… Людка Кулыйкина ночью отдежурила в Маре.
– Зачем туда ходить? Людка растрезвонила, что гостиница пустая стоит. Ни Варвары, ни Клобов. Кому прислуживать?
– Ну, объявится же там кто-нить. Людка дочь в Мару пристраивает по блату. Значит, для Тамарки работа отыщется!
******
Тая без чувств лежала на руках мужа. Максим всполошился, не зная, что делать, как ей помочь. Редкий мужчина адекватно реагирует на женский обморок. Но обморока оказалось мало, что подтвердил оживший телефон в кармане, выдав бравурную трель. От внезапности Максима едва не перекосило (предчувствие верное – надо доверять своим чувствам). А телефон звенел и звенел – требовательно, неотступно. Отвечать не хотелось.
– Да! – выдохнул Максим, прижав аппарат к уху.
– Я это… – после череды внешних помех булькнуло «это».
– Кто? я? Совсем не я! – Максим сунул ноготь в ухо и покрутил им, чтоб до мозга дошло.
– Чего – не ты? Я еще не спросил даже… Так вот, я это. Не признал, Макс? Обижаешь… Недавно расстались. А ты уехал и пропал, сквозь землю провалился!
– Не шути так, Леня. Здесь, вообще, запросто… – Максим без труда узнал голос Леонида Чигирова – своего друга и партнера по партийному бизнесу (есть такой в России – многопартийный; и он процветает). Сейчас Чигиров – новая яркая звезда кортубинской политики. Лидер Правого Блока. Избранный триумфальным большинством голосов депутат областного парламента. Надежда и глашатай демократов Южного Урала. Короче, ловкий и харизматичный политикан, обративший на себя пристальное внимание серьезных сил. Какие возникли перспективы! И Максиму, члену руководства Блока, тоже надо приложить максимум старания. Но Чигиров там, в Кортубине, а Максим здесь.
– Где – здесь? Ты откуда сейчас говоришь и чем занимаешься? Слышимость скверная… Исчез, бежал. Обещал уладить свои проблемы быстро. Если что, мы с тобой серьезные вопросы решаем. Не без успеха… А? что-то сказал?
– Я тебя слушаю внимательно.
– Это хорошо. Позвонил, потому что все очень серьезно. Жаль, что тебя нет.
– Как нет? Есть я, есть! Жив несмотря ни на что и вопреки всему… И семейство мое в добром здравии, надеюсь.
– Звучит оптимистично. Возвращайся быстрее. Обстановка как бы… неопределенная. Персонально власть в стране меняется. Губернатор в Москву едет на смотрины. Пред царские очи. И шум из твоего нынешнего захолустья не ко времени. Никому нафиг не нужно. Ну, закроют – что там у вас? – артель, фабрику, заводик. Да и х… с ним! Главное, чтоб тихо было! и область выразила единодушную поддержку новому президенту.
– Проще простого добиться тишины и единомыслия – пройтись катком. Или танком. Задавить, утрамбовать.
– Странно подобное слышать от члена руководства Правого Блока. Дикость. Сейчас у нас либеральный тренд. А мы изначально в тренде. Наш Блок приглашен к сотрудничеству. Удача!
– Если не ошибаюсь, на выборах мы объявляли себя демократической оппозицией.
– Макс, это тактика. Один из моментов. Мы – молодая партия. Впервые прошли в парламент. Ситуация сложная. Не поддается однозначной трактовке. Не лаптем щи хлебать. Привыкай к политике, друг!
– Скажи мне, кто твой друг… Ты, Леня, теперь вхож в коридоры власти. Норовишь встроиться в верхние ряды. С губернатором общался?
– Плох тот солдат, кто не метит в генералы.
– Плох? Да, плох. Меня, похоже, списали. В расход.
– Ерунда. Твои подозрения беспочвенны.
– Конечно, ерунда. Неважно, кто твой родич – племянник, внук, дед. Все мы – братья. Товарищи по партии. Дети за отцов не отвечают. И внуки за дедов… Так Сталин говорил. И еще старикашка Порываев.
– При чем тут Сталин? – Леонид недоумевал. – Не митинг же. Частная беседа. Нет нужды играть на публику. Пипл схавает все. Но между собой мы не обязаны… Алло! Макс, ты слышишь?
– Не так, чтобы… Давай, чтоб погромче! Ты прав. Перед другом – или друзьями – нечего скрывать, – Максим переключился на громкую связь. У тылков, конечно, не заячьи уши ворпаней, но тоже от любопытства встали торчком. – Лучше слышно, Леня?
– Нисколько не лучше…
– Конечно, ты теперь шишка! на ровном месте – в степи… Затея с Правым Блоком выгорела. Изобретателен ты, Ленчик. Небось, дальше нацелился? Муниципальные выборы осенью уже не то… До выборов еще дожить надо! Старшие товарищи – Единая Россия, коммунисты и другие – на полном серьезе наш Блок воспримут и мочить примутся капитально. Палкой, палкой!..
– ??!.. Тут ты прав. Надо дожить. Возможны разные моменты… Особенно, когда свои же сюрприз преподносят… Семейные тайны, скелеты в шкафу…
– В Юлином шкафу масса секретов поместится – и еще на антресолях… Каюсь, виноват. Подвел… Стыдно до ужаса. Ты же в кресло в областном правительстве метишь? Чтобы губернатор со своего плеча тебе пожаловал соболью шубу. Самым молодым министром станешь?
– Естественно… То есть, неестественно. Неприятен твой сарказм – главное, чем он вызван? Мы взрослые люди. Условия оговорены. До нынешнего времени все придерживались уговора… Когда создавали Правый Блок, решили идти
