ловушки. И если многие тылвинские персонажи возмущались и бунтовали (все шипело, кипело и булькало), то Н.М. орудовала тихой сапой. Рыла и рыла. От нее не укрылись намерения двух заговорщиков – Щапова с Васыром, и она им помогла – передала служебные бумаги и сообщила конфиденциальную информацию и ценные советы. Это как советы постороннего из знаменитого письма – вот Н.М такой-ая же посторонний-яя. Затем у Цыбиной хватило коварства изобрести интересный ход – она связалась с кортубинским родственником Андреем Гераклидовичем Порываевым, корреспондентом крупнейшей областной газеты, который немедля откликнулся на призыв. Тогда уже Порываев сосредоточил внимание на родине своего деда Макария и Максимова деда Гранита. После звонка Натальи Матвеевны А.Г. с нежданной молодой прытью сорвался в путь и утром ХХ мая 2008 год был на месте. Очень вовремя: красный флаг развивался над трубой котельной. Порываев сразу по приезде окунулся в гущу событий – после краснознаменной проходной ТыМЗ пришел к зданию милиции. А тут такое!..
Хваленая выдержка изменила Наталье Матвеевне – она крикнула из толпы. Ну, мотивы Юликовой мамы извинительны. Каждый спасает своего. Когда же поймем, что спасемся только вместе?
– Если миловать, то всех, поголовно. Справедливо, Юнар Демидович? Ты сегодня уже отработал? При нас же проходную проходил…
– На заводе сейчас сплошная неразбериха, – ровным тоном отвечал Анютин. – Поворотовские охранники башню оцепили. Клобы раны зализывают. Директорши и след пропал, и кислый запах. Управа опустела. Последний начальник – Пятнашков – куда-то с папкой побежал как заяц… Анархия – мать порядка… Вынужден просить выдать мне на поруки двух оболтусов – Матвея с Демидом. И третьего, но не последнего – Петьку. Обещаю принять строгие меры.
– Забирай, Юнар! Свободу узникам! Оковы тяжкие падут, темницы рухнут…
– А Юлик! Как же Юлик?
– Наташа, не переживай. Разберемся! Пресса не будет молчать. Третья власть. В моем лице… Лейтенант, что имеете сказать по данному скандальному поводу? – А.Г. Порываев (корреспондент газеты «Родные просторы») сунул под нос Жадобину блестящую коробочку, тот отмахнулся. – Это диктофон…
– Компромат записываете? Нас тоже записали?.. Клим – честный мент, а не оборотень, не ворпань. Так и запишите!
– Мне все равно! – Жадобин сильнее вышел из себя. – Пусть записывает! и сочиняет. Хотите честно и откровенно?
– Ё-моё… То самое как раз. Сделанного не воротишь. И никто не спешит воротить. Вы же флаг не снимаете. А ребят сажаете!
– Да не сажаю я! Отстаньте! задолбали!.. Милиция обязана реагировать. Привезти, чтобы опросить. И внушение сделать! Вы благодарить должны!
– Мы не благодарим! Такие неблагодарные, что ужас просто… Слишком поздно реагируете. Снявши голову, по волосам не плачут… Почему башню не охраняли? Безопасность не обеспечивали? А недавний митинг с котом и вороной – там директорша чуть автомобилем на детишек не наехала! когда они с плакатиками ходили. Ах, митинг несанкционированный? Директорше внушение сделали, что народ уважать надо, а не давить колесами? Видишь, подсказываем твои обязанности. Молчи, Клим, не благодари.
– Я благодарю?! Мне директор школы звонил, заступался за своих учеников. Я навстречу пошел… Милиция не произвела арестов на митинге, хотя следовало бы… Ну, вы и… тылки! Забирайте!!
– Чего? кого?
– Детишек ваших! Дуйте им в опу! Забирайте!.. Никого не держим! Сами убедитесь… Да ЗАЧЕМ я это говорю?
– Запоры-то отомкни. Выпусти пацанов на свободу. За то спасибо будет.
Наоравшись, народ начал стихать. Появилась надежда, что хоть сегодняшний день обойдется без скандала (если не брать, что уже успели сотворить). Хоть на этот раз. Ибо скандалы сотрясали тылвинские устои один за другим. Но не тут то было! Вперед выступил новый персонаж, который пока не был задействован и не показал себя во всей красе. А сколько еще таких персонажей в запасе? Пожалуйста!
Таисья Елгокова стояла в толпе, слушала и одновременно не слышала. Не могла сообразить: кто арестован? за что? дети?! Женщина жутко побелела. Вообще, удивляет превращение на глазах. Вспомнить, какой впервые узрели тылки жену Максима Елгокова. Молодая, спортивного типа шатенка (с идеальными мышцами благодаря регулярным тренировкам с модным фитнес инструктором Леоном – белозубым любимчиком праздных кортубинских дам). Узкие белые брючки подчеркивали стройные ягодицы. Легкий топик оставлял обнаженной полоску идеально плоского живота. Упругая грудь, красиво подкачанные руки. Пышные волосы до плеч. Грациозная линия спины. Модная штучка – пусть не столичная, так кортубинская. Гордая, самоуверенная. Куда все подевалось? Теперь же измученная, с синяками под глазами (мало спала, что ли?). Движения как у лунатика. Одежда в беспорядке. Не причесана, не накрашена. Это была мать, встревоженная за своих детей. Тревога иррациональна (Жадобин ведь объявил, что никого не посадят) – и оттого не менее сильна.
Не в силах сдерживаться, Таисья Елгокова ринулась к милицейским дверям, тараня толпу стариков (ей пригодились профессиональные навыки в коньковом ходе – мастера спорта по лыжам просто не дают). Лейтенант Жадобин с оторопью попятился назад.
– Где мой сын? Сын! Что вы с ним сделали? – выпалила Таисья. – Отвечайте! Вы его мучили! Изуверы! Бесчувственные истуканы! Я не потерплю! У нас есть могущественная родня в Кортубине. Герман Прович Сатаров – родной (ну, или двоюродный, или троюродный – неважно) дядя Ивана. Он от вас мокрого места не оставит! не то, что лужи с личинками корыльбунов. Вашему начальству сообщат! Как звать начальника и его номер? Позвоню! ох, позвоню…
Таисья говорила сбивчиво. Ее голова кружилась. Нехорошая бледность на лице. Жадобин пытался подхватить бедняжку, она замахнулась на него невидимыми лыжными палками.
– Эвон жена племянника истерит. Сынка-то легко посадить – возраст позволяет… А муж где? Сидел за столом Агнии, водку пил и уверял, что все понимает…
– Ухм… Это как промеж собутыльников: ты меня понимаешь? Понимающий Килька! друг, почти брат…
– Не Килька! У меня муж – Максим, – Таисья слабо поморщилась. – Нет у меня мужа… То есть, здесь и сейчас нет… Заступиться некому…
– Как же нет? – в толпе указали. – Вон стоит племянник!
– Где? – новый всплеск истерики. – Ах, вот ты где, драгоценный муженек мой! Явился, не запылился… Вернее, запылился! Где ты валялся в грязи и в пыли?! Посмотри на себя! Отвечай!!
Образованная и утонченная Таисья Елгокова – такая тоненькая, грациозная, чуждая кортубинская графинюшка – заломила руки и закричала уже как простая баба. В один момент ухватила тонкости здешнего обращения. Словно всосала из воздуха, которым тут все дышали. Точные приемы тыловок – те самые, неподражаемые, не изучаемые, которых от нее и ждали. Достоинство гибкой женской психики. Чтобы как лучше. А Таисье еще с готовностью подсказывали. Некоторые сокрушались.
– И что делать мужику? Смотреть или отвечать? Куда смотреть и что отвечать?
– Не пойдет.
