Надежно укрывшись от всех за соснами, мисс Дирборн начала применять на практике непостижимую женскую магию. Она решительно взялась за тугие косы Ребекки, расплела их и заплела снова, более свободно; разорвала пополам красно-бело-голубую ленточку и завязала ею каждую косу в отдельности. Затем ловкими пальцами она вытянула из густых прядей маленькие завитки за ушами и на затылке над шеей. Бросив крайне неодобрительный взгляд на жесткую, торчащую юбку, она присела и принялась энергично обнимать колени Ребекки, бормоча при этом между объятиями:
- Крахмал в их доме обходится, должно быть, дешево!
Когда в этом направлении были достигнуты успехи, последовало продолжительное защипывание оборок, и тут те же самые пальцы, что не могли держать ферулу[73]или щипать детские уши, оказались бесподобны при заглаживании складок.
Затем с презрительной миной был развязан пояс и снова затянут так, чтобы изобразить какое-то подобие талии. А непритязательные банты, неаккуратные, расплющенные, безжизненные, подвергались встряхиванию, пощипыванию, взбадривающим тычкам и толчкам до тех пор, пока, признательные руке мастерицы, они не поднялись, задорные, веселые, нарядные, бравые!
Все изящество, какое только возможно в ношении одежды, было придано гладкому кружевному воротничку, и булавка (извлеченная из собственного туалета, с некоторым ущербом для него) была вколота сзади, чтобы предотвратить любое трусливое отклонение от заданного положения. Короткие белые нитяные перчатки, слишком привлекавшие внимание к загорелым запястьям, были сняты и положены в карман. Затем венок из сосновых веток с шишечками был водружен на голову под доселе невиданным углом, а волосы надо лбом взбиты легкими прикосновениями, и наконец, встретив благодарный взгляд Ребекки, мисс Дирборн подарила ей два поцелуя восхищения и торжества. В ту же секунду выразительное лицо девочки засияло счастьем, на щеках появились ямочки довольной улыбки, губы, на которых был запечатлен поцелуй, казались красными как роза, и маленькое пугало, которое несколько минут назад ушло в сосновую рощу, вышло из нее Ребеккой Прекрасной.
Что касается сравнительной оценки достоинств мисс Дирборн, то пусть благосклонный читатель сам судит об этом; но, хотя не вызывает сомнения то, что дети должны хорошо знать математику, ни один человек с добрым сердцем не смог бы спокойно слушать, как хулят методику мисс Дирборн, если б ему довелось видеть, как она своими похлопываниями, пощипываниями, вытягиваниями, объятиями и поцелуями превратила Ребекку из дурнушки в красавицу.
Молодой школьный инспектор округа был свидетелем этой сцены и позднее, увидев детей, вьющихся вокруг "Колумбии", точно пчелы возле жимолости, заметил, обращаясь к доктору Мозесу:
- Возможно, она и не очень хорошая преподавательница, но жена из нее, думаю, вышла бы замечательная!
И последующие события подтвердили, что он сказал именно то, что думал!
II
Теперь все было готово; торжественная минута была совсем близка. Отряд флейтистов и барабанщиков шагал во главе процессии, за ним следовали "штаты". Но что происходило на самом деле, Ребекка не знала - все эти часы она жила во сне наяву. Каждая мелкая подробность происходящего была сверкающей гранью, отражающей свет, и Ребекка чувствовала, что совершенно ослеплена этими блестками и искрами. Духовой оркестр играл воодушевляющие мелодии; мэр красноречиво говорил о возвышенных идеалах; люди аплодировали; а затем веревка, от которой так много зависело в тот день, была дана в руки детям, вложившим сверхчеловеческую силу в выполнение порученной им задачи, - и флаг поднимался, поднимался, плавно и медленно, и так же медленно разворачивался, пока не стал виден во всем великолепии своих размеров и блеске красоты на фоне кленов, сосен и голубого неба Новой Англии.
Когда отзвучали приветственные крики и патриотическая песня, исполненная церковным хором, на помост поднялся "штат Мэн", смутно сознавая, что ему предстоит прочесть стихотворение, но, хоть убей, не мог припомнить ни единого слова.
- Говори громко и ясно, Бекки, - шепнул сидевший в переднем ряду "дядя Сэм", но она едва слышала собственный голос, когда, волнуясь, произнесла первые слова своего стихотворения. Затем голос ее окреп, и стихи "прочитались сами собой" в этом все продолжающемся чудесном сне. Она видела Адама Ладда, прислонившегося к дереву, тетю Джейн и тетю Миранду, трепещущих от волнения, Клару-Беллу Симпсон, пристально смотревшую на нее косыми, но восторженными глазами с одной из стоявших сбоку скамей, а в отдалении, на самом краю заполненного народом луга, высокого мужчину, стоящего в повозке, - высокого и нескладного, с рыжими, торчащими вверх усами - и его тощую белую лошадь, развернутую в сторону Акревильской дороги.
Громкие аплодисменты приветствовали "штат Мэн" - стройную, невысокую, одетую в белое фигурку, стоящую на поросшем мхом валуне, вокруг которого был возведен помост. Солнце вышло из-за кроны большого клена и озарило звездное знамя, сделав его еще более ослепительным и заставив всех поднять и устремить на него глаза.
Эбнер Симпсон тоже поднял свой рассеянный, блуждающий взор к мягко колышущимся складкам и великолепию ярких красок, думая при этом: "Я знаю, что никому не следует красть флаг, - эти потрясающие идиоты, похоже, придают ему большое значение. А что он, в сущности, такое? Просто кусок тряпки!"
Просто кусок тряпки? Он с любопытством взглянул на восхищенные лица матерей, на руках у которых спали их младенцы, на раскрытые в улыбке губы и сияющие глаза одетых в белое девочек, на капитана Лорда, который сидел в тюрьме Либби[74], и Ната Страута, потерявшего руку в сражении при речке Булл-Ран[75], на дружелюбную, оживленную толпу фермеров, радостных, увлеченных, полных нетерпения, из чьих глоток готово было вырваться очередное громогласное "ура". А затем ветер донес до него высокий чистый голос Ребекки:
- Звезды штатов вместе все - и твоя здесь есть с моей,
Гордо, флаг страны родной,
Под осенним небом рей!
