Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Ваисов, уроженец села Мальвино Свияжского уезда Казанской губернии и член суфийского братства Накшбандийя, возводил этот род к святому по имени Ваис, который жил во времена Мухаммеда и передал учение Пророка в чистейшем виде. Представители рода переехали в Поволжье в IX в., когда один из «воинов» принес «истинную веру» в Булгарское царство.
Ваисов собрал последователей в Казани и отстранился от городских мечетей, где муллы и ученые оспаривали его притязания. Противники издевались над ним, высмеивали и бросали в него на улицах камни. Ваисов как хранитель древней истины, основанной на более точной передаче учений Пророка, проповедовал против мусульманских клириков этого края. Он объявлял их «ваххабитами» и «еретиками», отступниками от Корана, пренебрегающими чистотой веры в угоду влиятельным людям. Ваисов носил титул «главы» (сардара) «Божьего полка староверческого мусульманского общества» и наставлял своих учеников, что полк подчиняется только шариату и отвергает местные власти и имперские законы, в том числе о налогообложении и воинской обязанности. В особенности он презирал ОМДС, называя его должностных лиц «идолопоклонниками», «раскольниками», «свиньями» и «Антихристическими собаками»[509]. Однако Ваисов решил, что его движение должно иметь статус имперского учреждения, подотчетного только Богу и императору. В 1862 г. он основал в Казани «государственный молитвенный дом», как утверждал, с разрешения Александра II.
Ваисов начал конфликтовать с официальной иерархией в начале 1860‐х гг., когда запросил у правительства государственной поддержки (и финансирования) суфийской общины (текке) в Саратове при мавзолее слепого мистика Джагфара Салихова, посвятившего его в суфийскую традицию, а иерархия не поддержала это прошение. По рекомендации официальных мусульманских клириков и Александра Казем-Бека правительство отклонило его запрос. В 1872 г. оренбургский муфтий также отказал Ваисову, который хотел работать на ОМДС в качестве правоведа. Муфтий Салимгарей Тевкелев бранил его «полную невежественность» в шариате, предупреждал правительство о его опасности «как для общества, так и лиц начальственных» и просил губернские власти запретить Ваисову выезд из его места жительства, чтобы тот не контактировал с другими мусульманами края. После неоднократных конфликтов Ваисова с ОМДС судьи безрезультатно апеллировали к МВД, прося поместить его в исправительное заведение на четыре месяца за нарушение шариата и царского закона о запрете «распространения ложных слухов» (статья 933 Уложения о наказаниях) – эта мера часто применялась против тех, чье поведение ОМДС считало неортодоксальным[510].
Это движение было характерным порождением российской имперской среды. Ваисов и его «полк» обвиняли ОМДС в упадке веры и морали, отвергали многие имперские институты и законы, но клялись в верности императору. Группа Ваисова не только усвоила полемический язык, общий для официальной церкви и ее раскольников – старообрядцев, но и организовала в Казани «Всего Мира Государственный молитвенный дом и автономная духовная управления» по образцу ОМДС и вела приходскую метрическую книгу для своих членов. При этом доме также имелись школа и казна. Он позже служил для «полка» как «Канцелярия духовного отца ВАЙСОВА, сотрудника всего мира, староверческого мусульманского общества» – там печатались бланки собственного образца и оттуда рассылались публичные объявления и декларации для государственных властей[511].
В начале 1880‐х гг. отношения Ваисова с местными мусульманами и государственными властями ухудшились. Он по-прежнему осуждал упадок религии и в ноябре 1882 г. (в начале 1300 года исламского летоисчисления) даже предрек конец света и наказание «неверных»[512]. Два года спустя из‐за отказа его последователей платить налоги – и непрерывных доносов от противников из казанских общин мечетей – произошла серьезная стычка с полицией. Ваисов и его последователи забаррикадировались в своем молитвенном доме, а полиция штурмовала его и убила несколько человек.
В 1885 г. выжившие обратились к Александру III за защитой. Они объяснили, что подчиняются только «одной Верховной начальству, а не гражданской власти начальству», потому что «мы не суть татары и православные крестьяне и проч. и проч. и проч., а мы Божий полк суть верноподданные присяжные Бога, Царя, т. е. природные духовные староверского общества». Поэтому они живут лишь «на основании святого Шаригата и согласно святому Отечеству, а не по этому поганому… для антихристических собак проклятому закону». Они просили помощи против местных гражданских властей, которые разрушили их «Императорские Молитвенные Дома»[513].
Власти отправили Ваисова в клинику для душевнобольных, но у него остались верные последователи, возможно, тысячи человек. В их числе была его жена, называвшая себя «духовной матерью» движения и «сотрудницей всего мира». В конце 1880‐х гг. она периодически просила казанского губернатора оказать помощь ее семье, предоставив жилище и защитив от «безверных Татар» и полиции. Другие члены «Божьего полка» также просили у царя и губернатора вооруженной охраны для защиты от камней и оскорблений со стороны соседей, «Антихристических собак». В июле 1890 г. просители из восемнадцати домохозяйств села Каршам, верные «старой вере», предупредили, что собираются устроить праздник, а это может вызвать беспорядки, и попросили защиты[514].
Активисты-единомышленники, взаимодействуя с государством, использовали язык, который одновременно связывал религиозную гетеродоксию с нелояльностью царю и сопрягал местные споры об исламской идентичности с более масштабными дискуссиями в мусульманском мире. В 1881 г. Абдуллатиф Халитов, мусульманский клирик из Симбирской губернии, обратился к министру внутренних дел Михаилу Лорис-Меликову с предупреждением об опасной «секте» в селе. Халитов искал помощи министра против этой секты и «пагубных последствий» ее учения. Окончив обучение в одном или нескольких медресе в 1840‐х гг., Халитов сдал экзамен перед ОМДС, от которого получил разрешение руководить молитвами, учить и отправлять правосудие в соответствии с шариатом. В своем прошении Халитов писал: «сорок лет был муллой, никогда не уклонялся от закона и шариата; также соответственно своему воспитанию не допускал никакого еретического учения, держась веры Мохаммеда в чистоте». В 1862 г. губернские власти разрешили ему построить мечеть и медресе. Но в середине 1870‐х гг. ему пришлось обратиться в ОМДС за помощью в восстановлении ортодоксии в своей деревне, когда некая «секта эбахиэ [ваххабитская] якобы начала совращать «не только простых мужиков», но и «малограмотных мулл»[515].
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
