Цимбаларь, до которого эта весть дошла с некоторым опозданием, немедленно связался с ряжским отделом милиции. Выяснилось, что убийцу никто не видел, а выстрел поначалу посчитали за хлопок лопнувшей автомобильной шины.
На литургии, предшествующей преступлению, присутствовали в основном прихожане, известные поимённо. Исключение составляли лишь двое: мужчина плотного телосложения с забинтованным лицом и девочка лет пятнадцати в ярко-красном, низко повязанном платочке. Оба в конце службы подходили к батюшке за благословением и поочередно облобызали его длань.
В тот же день, но несколькими часами позже, в лесополосе был обнаружен догорающий легковой автомобиль, по всем приметам принадлежавший объявленному в розыск гражданину Камзолову.
Пока Цимбаларь вёл с провинцией задушевные разговоры, наполняя эфир ненормативной лексикой, бесстрастный факс принёс фотографию невинно убиенного батюшки. Отбросив некоторые частности, основными из которых являлись окладистая борода, дефекты зубов и слегка припухший багровой нос, на портрете можно было опознать Аслана Акимовича Башилова. Особенно разительное сходство просматривалось в запечатлённой навеки улыбке.
Созвонившись с хозяином «Радиоконверса», Цимбаларь кратко изложил сложившуюся ситуацию и в категорической форме потребовал личной встречи, предполагавшей предельно откровенный разговор.
Башилов, с которого моментально слетела вся его обычная весёлость, спросил:
– Как вы говорите, звали этого человека?
– Дмитрий Иванович Новосёлов.
– Никогда даже не слышал о нём…
– Выходит, двойников может быть несколько?
– Вроде того… Давайте встретимся часика через четыре в ресторане «Зодиак». Знаете такой?
– Это там, где двенадцать зальчиков с названиями созвездий?
– Совершенно верно. Буду ждать вас в зале «Близнецы».
– Разве в другом месте встретиться нельзя? В вашем кабинете, например?
– В кабинете просто не хватит кресел.
– Вы будете не один? – в голосе Цимбаларя послышалось недовольство. – Сейчас не самое удачное время для банкетов.
– Поверьте, так надо… А утечки информации можете не опасаться. Все приглашённые и без того находятся в курсе наших проблем.
– Хорошо, я буду… – Цимбаларь глянул на часы, – ровно через четыре часа… Ни на секунду не отпускайте от себя охрану. Воздержитесь от контактов с посторонними людьми. Не пользуйтесь услугами гардеробов и общественных туалетов. Держите генератор помех постоянно включённым. Если отстрел двойников начался, он будет любой ценой доведён до конца…
На памяти Цимбаларя этот ресторан переименовывался и, как нынче говорят, менял ориентацию уже несколько раз.
До того, как один огромный зал разделили на двенадцать маленьких, где могли без помех проводиться корпоративные вечеринки, бандитские сходки, приватные сеансы стриптиза и карточные игры с баснословными ставками, он назывался «Дастархан» и, кроме всего прочего, славился высококачественной узбекской анашёй, которой втихаря приторговывали официанты.
Опергруппа прибыла в полном составе, за исключением, конечно, Вани. Кондаков ради такого случая повязал галстук и погладил брюки. Людочка надела платье, пёстрое и невесомое, как крылышки феи. Один только Цимбаларь выглядел как обычно – забегавшийся зверь с циничным, вечно голодным взором.
По самым грубым прикидкам, в зале «Близнецы» собралось человек двадцать—двадцать пять – сплошь мужчины, уже перешагнувшие рубеж, отделяющий зрелость, фигурально говоря, от перезрелости. Половина гостей сверкала лысинами, а третья часть за животом не могла рассмотреть своей ширинки.
Судя по состоянию закусок, застолье продолжалось уже довольно давно, однако настроение, царившее в зале, никак нельзя было назвать приподнятым, скорее наоборот. Башилов, бывший здесь сразу и за тамаду, и за председателя, усадил сыщиков за свой столик, разорённый менее других.
В меню ресторана значилась исключительно европейская кухня, но столики обслуживали азиаты, объяснявшиеся с клиентами преимущественно мимикой и жестами.
Перехватив удивлённый взгляд Людочки, Башилов пояснил:
– Они по-нашему ни бельмеса не понимают. За что и ценятся.
– А если начнут понимать? Глазки-то у всех смышлёные…
– Если начнут понимать, хозяин подвезёт свеженьких. Прямо из провинции Юньнань. Тамошние обитатели даже по-китайски ничего не шурупят.
Когда Башилов на минутку отлучился, Кондаков вполголоса произнёс:
– На чужом пиру лучше помалкивать, слушать в два уха да на ус мотать.
– И закусывать, – добавил Цимбаларь.
– Интересно, а танцы будут? – Людочка оглянулась по сторонам.
– Если только погребальные, – буркнул Кондаков, щупая материю её платья. – Рожи у всех, как на поминках. Зря ты так вырядилась…
Сначала, не чокаясь, выпили за упокой души раба божьего Дмитрия Новосёлова. Потом помянули Рудольфа Бурака и ещё нескольких человек, фамилии которых для посторонних ничего не значили. Чуть погодя слово взял Башилов.
– С позволения собравшейся здесь публики, я открою одну шокирующую тайну. Никто из нас, – он ткнул себя пальцем в грудь, а затем широким жестом обвёл зал, – не может назвать себя плодом любви. Мы появились на свет не вследствие соития мужчины и женщины, как это происходило со времён Адама и Евы, а благодаря противоестественному и постыдному эксперименту, более полувека назад поставленному кучкой мракобесов, замахнувшихся не только на социальные основы общества и матушку-природу, но и на божественную сущность человека.
Гости сдержанно поаплодировали и, не дожидаясь приглашения, выпили. Занятые водкой, вином, фаршированным поросёнком, заливной осетриной и застольной беседой, они на речи Башилова почти не реагировали, и в дальнейшем он обращался исключительно к соседям по столику, найдя в лице Цимбаларя, Кондакова и Людочки благодарных слушателей.
История, рассказанная Башиловым, выглядела примерно так.
После войны в руки трофейных советских команд, где не последнюю скрипку играли квалифицированные эксперты различного профиля, попало немало самых современных научных разработок и передовых технологий. Большинство из них применения так и не получило, но некоторая часть, процентов десять, втуне не пропала.
Специалисты-ракетчики, не успевшие сбежать на Запад, подключились к работе соответствующих конструкторских бюро. На базе пистолета «вальтер» наладили производство «макаровых». «БМВ» переделали в «Москвич-401». «Шмайссер» послужил прототипом для «калашникова». И так далее.
Попутно выяснилось, что немецкие биологи достигли немалых успехов в исследованиях, посвящённых клонированию живых организмов, то есть воспроизведению их точных генетических копий по соматической (а не половой) клетке.
Инициатором этих работ был сам фюрер, вознамерившийся в самый короткий срок создать новую человеческую расу, которой предстояло заселить всю Европу от Атлантики до Урала. Сумрачный немецкий гений, взнузданный припадочным маляром, продвинулся по этой стезе так далеко, что конкретные результаты исследований ожидались в самое ближайшее время.
