Глава 1Джинн по имени Лагаб
Надзиратель, ещё совсем недавно надеявшийся на солидные чаевые, а сейчас и сам толком ничего не понимавший, доложил:
– Подследственный Обухов по вашему приказанию доставлен.
– Свободен, – не поднимая голову от раскрытого следственного дела, обронил Кондаков. – А вы, гражданин Обухов, не нервничайте зря. Проходите сюда и садитесь. Табуреточка, надо полагать, вам знакомая.
– Мне тут всё знакомое. Причём до тошноты. А вот вас и вашего ассистента вижу впервые. – Человек по фамилии Обухов глянул в глубь кабинета, где спиной к свету сидел ещё кто-то.
– Тогда познакомимся. Я оперативный сотрудник особого отдела, подполковник Кондаков Пётр Фомич. Представлять вам нашу стенографистку смысла не имеет. Она здесь исполняет чисто технические функции. Что касается ваших анкетных данных, то они содержатся в материалах дела. – Он похлопал куцепалой дланью по пухлой папке.
– Поймите, я только что выпущен под залог. – Обухов даже не пытался скрыть своё раздражение. – Выпущен по решению суда. Проще говоря, освобож– дён. И вдруг появляется оперативный сотрудник какого-то неведомого особого отдела. Всё это напоминает грязный шантаж!
– Поверьте, мы действуем исключительно в ваших интересах, – проникновенным тоном произнёс Кондаков. – Освобождение под залог не освобождает от уголовной ответственности. Это всего лишь изменение меры пресечения. Обвинения с вас не сняты. Доводы, приведённые вами в своё оправдание, несостоятельны. Все судебные экспертизы признали вас абсолютно вменяемым и дееспособным. Современная психиатрия не допускает возможности существования нескольких независимых личностей в одной телесной оболочке. Это, по меньшей мере, смешно. Однако благодаря вашим прежним заслугам и нынешним связям к расследованию привлечён особый отдел, специализирующийся на криминальных казусах, не укладывающихся в рамки здравого смысла и господствующих научных представлений. Мы постараемся вам помочь, но лишь при том условии, что вы будете предельно откровенны.
– Шесть недель я выворачивал душу перед вашими коллегами, – с горечью произнёс Обухов. – Никто из них даже не попытался понять меня.
– Это не совсем так, что доказывает моё присутствие здесь, – со значением произнёс Кондаков.
– И я могу надеяться, что ваше особое мнение будет учтено судом?
– Вне всякого сомнения.
– Хорошо, я согласен сотрудничать с вами. – Обухов, до этого сидевший как на иголках, устроился на казённом табурете поудобней.
– Рад, что мы нашли общий язык… Тогда без всяких околичностей перейдём к эпизоду, столь негативным образом повлиявшему на всю вашу дальнейшую судьбу. – Кондаков зашелестел страницами дела. – Как известно, в период с мая восьмидесятого по июнь восемьдесят третьего года вы проходили службу в составе так называемого ограниченного воинского контингента на территории Республики Афганистан. Хотелось бы уточнить вашу должность.
– Официально я числился советником царандоя, местной народной милиции.
– Хотите сказать, что на самом деле вы выполняли какие-то другие функции?
– Да. Я состоял в группе особого назначения «Самум», входившей в состав спецназа Главного разведуправления.
– «Самум»? – Кондаков задумался. – Никогда о такой группе не слыхал.
– И неудивительно. – Обухов еле заметно поморщился. – Мы проводили секретные операции в провинции Каттаган.
– К вашему сведению, мне приходилось бывать в тех краях, – сообщил Кондаков. – Хотя и в другие времена.
– Следовательно, вам доводилось слышать о полевом командире Хушабе Наджи, прозванном Безумным Шейхом.
– Что-то такое припоминаю, – кивнул Кондаков. – По-моему, он был этническим таджиком и принадлежал к верхушке шиитской секты исмаилитов.
– Совершенно верно. Местное население просто трепетало перед ним, считая потомком пророка Сулеймана.
– То бишь библейского царя Соломона? – уточнил Кондаков.
– Можно сказать и так.
– Как я понимаю, ваша группа охотилась именно за Хушабом Наджи?
– В тот период, о котором идёт речь, – да.
– И чем же завершилась эта охота?
– Нам удалось заманить Безумного Шейха в ловушку. В той схватке погибла большая часть личного состава «Самума», но досталось и душманам. Я преследовал Наджи сутки напролёт. Раненный и обессиленный, он попытался договориться со мной. – Перехватив недоумённый взгляд Кондакова, Обухов добавил: – Как и все таджики, Наджи немного говорил по-русски.
– Что было темой ваших переговоров?
– Его жизнь, естественно. Суть сделки, которую предложил Наджи, состояла в следующем: я доставляю его в ближайший кишлак, контролируемый душманами, а взамен получаю весьма приличное вознаграждение. Однако торг, как говорится, был неуместен.
– Почему вы не взяли его в плен?
– Потому, что нашему начальству он был нужен мёртвым, а не живым. Не мне вам рассказывать, какие злоупотребления творились тогда в Афганистане. Наджи знал чересчур много.
– Короче, с Безумным Шейхом было покончено. – Кондаков вновь полистал дело, ощетинившееся многочисленными закладками. – От этого и начались все ваши беды?
– Да. – По лицу Обухова словно тень промелькнула. – Перед смертью он проклял меня, сказав буквально следующее: «Все мужчины нашего рода имеют магическую силу, дающую власть над джиннами. Один такой джинн постоянно обитает в моем теле между кожей и плотью. После моей смерти он вселится в тебя. Когда наступит удобный момент, джинн целиком овладеет тобой и заставит совершить какое-нибудь позорящее деяние. И так будет длиться до тех пор, пока ты не издохнешь, словно паршивый пёс, или сам не сдерёшь с себя шкуру…» Тогда я воспринял слова Наджи как обычную брань, но теперь понимаю, что это было страшное пророчество, обрекающее меня на душевные и физические страдания.
– Следовательно, истинным виновником преступления, вменяемого вам, является полевой командир Хушаб Наджи, вернее, его персональный джинн, вселившийся в вас?
– Вот только не надо ехидно улыбаться! – Обухов вновь заёрзал на табурете.
– Никто и не улыбается, – возразил Кондаков. – Это у меня нервный тик… Таким образом, сами вы к преступлению никакого отношения не имеете?
– Вот именно! Тот трагический момент просто выпал у меня из памяти. Я не отвечал за себя.
– Аналогичные случаи имели место в прошлом?
– Да. Но они не получили огласки, и сейчас я не намерен ворошить былое.
– Вы не пытались как-то договориться с джинном? Всё-таки соседи…
