Фотографию доставили в ненадписанном конверте вместе с билетом первого класса на самолет до Барбадоса, и на обратной стороне аккуратным твердым почерком было написано: «Что тебе терять?»
Ни подписи, ни даже почтового штемпеля. Пришел мужчина в костюме, постучал в дверь. Непонятно, как ему это удается? Но будь у нее возможность, она бы сама попросила его быть таинственным. И хотя ей известно, что он убийца, она ведь тоже убийца. Она стреляла в Джейсона Чена и убила его, что совершенно не мешало ей спать по ночам. Вряд ли и он плохо спит.
— Ну и когда ты собираешься взяться за работу от девяти до пяти? — спросила Индия.
— Зед сказал, когда я пожелаю. Он хочет, чтобы я сначала отдохнула, прежде чем впрягаться. А сам чуть ли не прыгает от восторга.
— Ну да, знаю, — холодно произнесла Индия. — Он звонил мне. Хочет, чтобы я подготовила материал о судьбе здешних нелегалов. Он собирается извлечь максимум выгоды из твоей славы.
Джорджия не возражала. В конце концов она получила работу, которая ей нравилась, у нее было за что сражаться, и Зед даже предложил ей поездку в Китай, чтобы она могла на все посмотреть своими глазами, повидаться с друзьями, получить представление о китайской культуре и проблемах китайцев.
Она подцепила вилкой большой кусок рыбы и отправила его в рот. Пища богов, подумала она. Потом подняла бокал:
— За Шведа. За нашего охотника и добытчика.
Усмехнувшись, он поднял бутылку с пивом:
— За большую добычу!
Добыча и в самом деле была что надо, килограммов на двадцать пять. Хватит на несколько недель.
— Боже правый, я сопьюсь из-за этой женщины.
Вдруг появился Юмуру в запотевших очках.
Он вытирал руки о полотенце, которое держалось на брючном ремне, и выглядел усталым.
— Она великолепная повариха, — сказала Джорджия.
— Великолепная — не спорю, но у меня все время такое чувство, что мной командует сержант. Когда я недостаточно быстро режу чеснок, она бьет меня алюминиевой ложкой по пальцам!
— Бедняжка Юмуру, — улыбнулась Джорджия.
— Иногда, как сейчас, я бы предпочел оказаться в уютной полицейской камере, где она не сможет меня достать.
Он налил себе вина и опустошил бокал, как человек, умирающий от жажды в пустыне. Джорджия была рада, что он простил ее за подозрительность и украденный шприц. На другой день после смерти Дэниела они долго говорили о том, как Юмуру скрывал свое имя, опасаясь за Джона и Сьюзи, чтобы не дай бог Чены не связали его с ними и с «Квантум Ресёрч», как он всего три раза использовал антибиотик, потому что иначе его пациенты погибли бы.
— Они подписали согласие, — сказал Юмуру. — Они прекрасно понимали, что антибиотик не апробирован, но готовы были пойти на риск.
Тилли и еще два пациента поклялись молчать, чтобы защитить Сьюзи и Юмуру от обвинения в использовании неразрешенных лекарственных препаратов. Этим они отплатили врачам за спасенную жизнь.
Юмуру попросил Тилли подтвердить его алиби на день аварии, едва понял, что Джорджия вот-вот раскроет тайну антибиотика.
— Понимаю, как это выглядело, — проговорил он. — Все указывало на меня. Знаю, не надо было вовлекать во все это Тилли, но я просто не мог больше ничего придумать. Полицейские поверили Тилли, а вот тебя это не убедило.
И Дэниела тоже. Ты слишком упрямая.
Рука Юмуру замерла в воздухе:
— Господи. Это она.
В черном с головы до ног Фан Дунмей, мать Джули, спустилась с веранды и бросила витиевато упакованную коробочку на колени Джорджии, сопровождая это действо потоком слов на кантонском наречии.
— Она благодарит тебя, — сказала Джули. — И просит, чтобы ты открыла коробку.
Джорджия сняла золотую с красным обертку и открыла коробочку. Фан Дунмей что-то быстро-быстро говорила дочери и одновременно дергала светлые волосы на руке Джорджии, а Джули в первый раз за все время, что Джорджия ее знала, хохотала взахлеб.
В коробочке лежала электрическая бритва.
