в его лодке, чтобы мой след не нашли. Мы смотрели на луну или на солнце и говорили. И…
Не буду уточнять, что «и».
— А что произошло потом?
Она нахмурилась и опустила взгляд.
— А потом меня нашли. Стража моего отца. Они нашли деревню, где я жила. Отец пригрозил, что если я не вернусь, они утопят весь берег, смоют его в море и вернут меня домой таким образом.
Под конец фразы ее голос потух. Она так и смотрела вниз, как будто нырнувшая в воспоминаниях.
— И ты…
— И я вернулась, — хрипло ответила она. — Я не могла допустить, чтобы ты или твой отец погибли. Другого способа вас спасти я не нашла, мой отец исполнил бы угрозу. Я заколдовала вас так, чтобы ни одна русалка не смогла вас найти, ни один тритон. И оставила гребень, чтобы меня позвать.
— Ни одна русалка?..
— Включая меня, да. — Наконец она посмотрела на меня и улыбнулась. Быстрым жестом промокнула глаза. Только в этот момент я заметила, что в ее мокрые волосы вплетены жемчужины, образующие что-то, похожее на корону. — Сейчас я стала хозяйкой Трех Великих Морей и могу не прятать ни тебя, ни твоего отца. Никто в воде не посмеет вас обидеть. Когда ты отведешь меня к нему?
— К кому? — едва смогла выдавить я.
— К твоему папе, — улыбнулась русалка. — Должно быть, сейчас он постарел, люди живут так быстро и умирают так внезапно. У нас мало времени, но мы наконец-то можем быть счастливы. Я так ждала этого! Так долго мечтала. Мы сможем быть вместе, на море или на суше — не важно. Я так много отдала, столько лет жизни была вдали от вас, но сейчас… Все это было не зря, рыбка моя, ведь теперь именно я — хозяйка Трех Великих Морей, никто мне не указ. Я люблю твоего отца всем сердцем, не переставала любить ни на один день и больше всего на свете хочу его обнять. Посмотреть в его глаза. Его волосы, должно быть, уже седые, а лицо покрыто морщинами? Унни? Почему ты так смотришь?
Должно быть… должно быть…
— Ты ведь не сказала ему о гребне? И о том, почему уходишь?
— Разумеется, нет! — воскликнула русалка и всплеснула руками. — Для него безопаснее было бы ничего не знать. Мне нужно было время для того, чтобы ты подросла и догадалась, как пользоваться гребнем, или все бы произошло случайно — такие заколдованные предметы умеют хранить свои тайны до самого подходящего момента. Ну так что? Где твой отец? Он… только не говори, что он снова женился. Мне говорили, что люди непостоянные, но он же… он не мог. Мы ведь друг друга любили. Он… забыл обо мне, да? Нашел другую?
В глазах русалки был такой страх, что я не смогла ничего сказать.
Я беспомощно обернулась к Оливеру, и он шагнул вперед. Оливер взял на себя эту ношу — рассказать маме все о том, что случилось.
Сначала она все качала головой, а потом издала такой беспомощный и полный отчаянья крик, что, должно быть, все птицы в радиусе мили взметнулись в небо.
Наверное, в тот вечер, когда я все безуспешно пыталась ее успокоить, я окончательно поняла и приняла все то, что с нами случилось. Оливер, не пытаясь больше развлекаться, магией отреставрировал и перенес в кухню удобное кресло из гостиной и даже сумел приготовить чай из каких-то старых запасов.
Мне казалось, что после наших новостей в моей маме, текучей и энергичной, как северное течение, русалке, что-то треснуло, но взяла себя в руки она довольно быстро. Глаза ее потом так и оставались сухими, разве что больше не сияли так радостно. Я ее понимала. Не знаю, смогла ли бы я оправиться, если бы Оливер однажды вот так…
Не понимая толком, что делаю, я все жалась к нему, чтобы согреться, хотя в особняке было тепло.
К моему удивлению, оставшаяся часть вечера прошла почти мирно и спокойно. Мама просила меня рассказать о моей жизни на суше — и я рассказывала, опуская разве что некоторые подробности, о которых ей не стоит знать. Мама в ответ говорила о том, как живут русалки. Что с тех пор, как она стала хозяйкой Трех Великих Морей, царицей, после смерти ее отца, она планировала, что сможет наладить со временем отношения с людьми. В первую очередь она думала о моем отце, которого собиралась официально сделать своим мужем.
— Но сейчас во всем, что я строила, уже нет смысла, — сказала она горько.
— А что, если я скажу вам, — медленно проговорил Оливер, — что король острова также заинтересован в союзе с русалками?
— Зачем ему это? Сбои в поставке свежей чешуи?
Оливер покачал головой.
— Его величество не такой.
— Все люди такие. Я жила среди вас, не забывай, — дернула плечом мама, и я не могла с ней не согласится.
— Но русалкам тоже нужна суша, — медленно проговорил Оливер. — Ведь были причины, по которым русалки раньше подплывали так близко. Какая-то особая связь с сушей? Земная магия? Какие-то… элементы в почве?
Мама прищурилась, и я впервые увидела в ней царственность, властность и — силу.
— Полно суши и вне острова, — холодным голосом сказала она. — Драконьи земли, к примеру. Тамошние обитатели тоже не жалуют людей. Мы друг друга понимаем. Нашему союзу много лет и драконы ни разу не стреляли огнем нам в спину.
Оливер не нашелся с тем, что возразить.
— Его величество хочет мира, — медленно произнес он. — В том числе с драконами. Однако я не уполномочен говорить от его имени и тем более не могу дать гарантий. Если русалки не заинтересованы в торговле с людьми острова — то нам остается только принять это.
Мама отпила немного чаю и, прищурившись, посмотрела на него. Оливер легко улыбнулся, обезоруживающе, как только он умел,
