лице отпечаток грусти. И это встревожило меня. Но еще больше смущало то, что он не делал попытки подойти ко мне ближе. Несмотря на то, каким взглядом смотрел на меня.
Дракон гордо сидел на его плече, расправив плечи, и я на минуту обратила свой взор на точную копию моего Фея, но в ту же секунду вода растворилась и создание исчезло.
— Нет! — пронзительно вскрикнула я, неожиданно для самой себя, и первый раз заподозрила, что мой спутник может управлять моей речью при сильном эмоциональном порыве. Надо будет с ним это основательно обсудить.
Улыбка на лице Нила стала шире, и я вдруг почувствовала, как на моем плече молниеносно выстраивается фигура, и вот водяной Фей уже довольно смотрит в мои глаза.
«Я скучал по нему, — очень тихо произнес Фей у меня в голове.»
— Мне его не хватало, — едва слышно сказал Нил.
— Он только что сказал тоже самое о тебе. — улыбнулась я околунному.
«Ты лучше скажи ему о своих чувствах. — поучительно посоветовал дракон. — А лучше покажи, как я учил. — ехидный громкий вздох. — А то стоите и пожираете друг друга глазами….
— Фей! Он уставший… И ему может быть больно.
— Покажи. — надавил Фей. — Он будет рад потерпеть подобное. Все, я на время тебя покидаю, чтобы не мешать и не стеснять вас.
— Спасибо.
— Если я вернусь, а вы снова поругались, то я вас обоих превращу в лысые головы! — пригрозил и исчез.»
Мы остались с Нилом вдвоем. Стояли в темном холле и продолжали молча рассматривать друг друга. Нас разделяло несколько шагов, несколько незначительных и совершенно несущественных…
Секунды медленно перетекали в минуты, и я понимала, что начинаю гореть от невыносимого желания дотронуться до него. Когда ожидание стало ощутимо болезненным, произошла будто вспышка. Мы оба кинулись навстречу друг к другу. Сплелись воедино и из моих глаз брызнули слезы.
Мои руки беспорядочно обнимали его, гладили, а тело, ощущая на себе нежные прикосновения сильных мужских рук, тут же плавилось, мир будто кружился вокруг, тогда как внутри растекалась сладкая патока. Мои пальцы, как обезумевшие поднимались к его щекам, спускались к шее, затем переходили на спину, ощупывали плечи и не могли остановиться, боясь, что он исчезнет, боясь, что я могу проснуться, и все это окажется лишь сном.
Он сильнее сжимал меня в объятиях, ласкал спину, ягодицы и сводил с ума своими поцелуями. Почва уходила из-под ног, кровь превращалась в пламя. Наши губы сплетались то нежно, то быстро, то слишком жадно и страстно, мы часто забывали дышать, но все никак не могли насытиться друг другом.
— Я чуть не сошла без тебя с ума, — шептала я сквозь слезы радости.
— А я без тебя сошел, пончик… — глухо отвечал мужчина, покрывая мою шею поцелуями.
— Нил, я… — но договорить мне не удалось. Он неожиданно резко отстранился и, избегая моего взгляда, сказал:
— Я понимаю, что ты пришла сюда в силу эмоций. Но тебе лучше уйти. Он, наверняка, ждет тебя.
— Нил… — произнесла, наблюдая как мой друг, опустив глаза, застегивает пуговицы на своей рубашке, которые мои проворные пальцы успели полностью расстегнуть.
— Тебе не о чем переживать. Я его не трону. И вы сможете спокойно уехать и жить счастливо.
— Нил, ты не…
— Эйрин, я не полный идиот, и понимаю, что его помолвка с моей сестрой всего лишь часть представления для Алистерии.
Понимая, что иного способа нет, чуть виновато предупредила:
— Будет немного больно. Но ты же самый сильный из всех созданий, которых я знаю, а потому — потерпишь. — снова придвинулась к нему. Положила свои ладони на его виски, а затем притянула голову Нила к своей и соединила нас лбами.
— Я люблю только тебя, тритон. — прошептала практически одними губами и открыла ему свое сердце и разум, как учил меня несколько дней подряд Фей.
Принятие чужих эмоций и воспоминаний может оказаться болезненным экспериментом, но следовало поставить жирную точку и прекратить глупые сомнения.
Вот я увидела его первый раз в офисе, когда Фрэнк привел меня в общую комнату, чтобы познакомить с агентами. Нил стоял ко мне спиной в компании нескольких парней возле одного из столов. Ребята что-то оживленно обсуждали, и мои глаза, с любопытством осматривающие помещение и созданий в нем, остановились на его широкой спине, беззастенчиво восхитились ей, скользнули по его точеному профилю, он как раз закончил историю и теперь задорно смеялся вместе с остальными, закинув голову чуть назад.
В этот самый момент моя нога замаячила перед манящей пропастью, о которой раньше я только слышала.
Фрэнк что-то громко сказал, привлекая внимание околунных, и этот юноша, на которого я не могла перестать смотреть, все еще смеясь — как же красиво он смеялся, Прэми Лэ… — повернул голову в мою сторону. В моем сознании это происходило очень и очень медленно. Словно само время остановилось. Я не успела отвести взгляд и наши глаза встретились. Его смех прекратился, взгляд будто вспыхнул, и на его губах засияла широкая улыбка, от вида которой я не раздумывая провалилась в пропасть, а через какое-то время ударилась об острые скалы, слыша, как он признается в любви другой девушке. Той, чьими волосами я восхищалась.
А вот он отчаянно спорит с Дэреком. Они часто спорят, и также часто шутят друг с другом. В этот раз предмет их разговора снова крутится вокруг очередного дела, в котором друзья не могут прийти к единому мнению. Лицо Нила серьезное, желваки на скулах гневно играют, и как бы я не убеждала себя в том, что мы лишь хорошие друзья, и я не должна к нему ничего испытывать, все равно незаметно за ним наблюдаю, потому что, как бы глупо это не звучало, в минуты, когда он злой, я нахожу его до невозможности красивым, магнетически привлекательным, и, к моему огромному счастью, он, кажется, совсем не догадывается об этом.
Вдруг в следующую секунду Нил поворачивается ко мне, ловит на себе мой задумчивый взгляд, отчего мне хочется тут же провалиться куда-нибудь к гоблинам, и его выражение лица тут же меняется, околунный нежно улыбается и хитро подмигивает, а затем возвращает внимание к роящемуся у себя на столе Дэреку и снова сурово начинает что-то тому доказывать. А я, кажется, все дальше лечу в своей одинокой пропасти.
Я знаю, что воспоминания о Лесолди не будут для него приятными, но показываю и некоторые из их. Особенно то, что он неверно интерпретировал, чтобы он видел разницу между настоящим и лже-чувством.
И, наконец, открываю сердцу тритона
