раз бывал в гостях у того, кто прежде носил этот жилет почти каждый день!
Карлман поднял глаза на остальных. Гортензия, подавшаяся было вперед, отпрянула и прижалась к спинке сиденья.
– Я тоже знаю эти пуговицы, – сказала она, побледнев. – Они принадлежат Бульриху и были нашиты на его любимый жилет… а теперь от него остался только клочок. И ты нашел его в склепе? Хорошего не жди!
Поразительная находка кочевала от одного к другому, ее щупали и переворачивали, пока Одилий не забрал у них кусок ткани. Нахмурившись, он осмотрел его и недоверчиво уточнил:
– Вы уверены? Это от одежды Бульриха?
Карлман и Гортензия энергично кивнули, а Биттерлинг окончательно развеял сомнения.
– Увереннее некуда, – сказал он, и его голос дрогнул от страха и волнения. – Когда мы вчера днем разговаривали в зарослях живой изгороди, на Бульрихе был этот жилет. Я хорошо его знаю, потому что пуговицы блестели на солнце, и я отлично запомнил лист клевера.
– Значит, он жив! – крикнул Гизил Моттифорд спереди, перекрывая грохот телеги и стук копыт пони. – Порванный жилет не обязательно означает несчастный случай со смертельным исходом.
Однако угрюмые выражения лиц его спутников не изменились.
– Клянусь всеми грибами мирного леса, вы не были там, господин Гизил, – мрачно произнес Звентибольд, качая головой. – Разорванный жилет, без сомнения, говорит о чем-то плохом, тем более нашли его в таком ужасном месте. А раз у нас в руках лишь крошечный его обрывок, не похоже, что с Бульрихом произошла мелкая неприятность. Скорее, его жилет был разорван на тысячу кусочков, что свидетельствует о трагическом конце: его задрали волки или схватил один из тех призрачных королей, а этот клочок в пылу драки просто угодил под дверь.
Он всхлипнул и закрыл лицо руками.
– Мне надо было лучше смотреть по сторонам, – упрекнула себя Гортензия. – Я не обратила на это внимания, даже не заметила, как Карлман засунул лоскут в карман.
– О чем ты говоришь? – спросил Одилий, качая головой. – Неужто забыла? Мы тогда очень спешили, и не зря, да и света не было. Даже знай мы о жилете, все равно не смогли бы искать Бульриха, пока к нам подбирался тот туман. Нет, нет, – продолжал старик, сжав одной рукой корзину с Райцкером, стоявшую у него на коленях, а другой – бархатную тряпочку, которую он передал обратно Карлману, – никто не виноват в этом упущении, а то, что тряпка застряла там, конечно, не простое совпадение. Прежде всего это означает, что кто-то, если не сам Бульрих, принес к склепу этот жилет…
– По пятам за ним шли волки, а это значит, что Бульрих умер ужасной смертью, – вырвалось у Гортензии. – Его разорвали, растерзали, съели!
– Но волки шли и за нами, однако в лабиринт не забрались. Да и крови на ткани нет, – возразил Карлман, снова и снова вертя бархат перед глазами, как будто на лоскуте можно было обнаружить что-то еще, кроме пуговицы с трилистником.
– Мы не знаем, что случилось с Бульрихом, – сказал старик Пфиффер, – но, по крайней мере, обнаружили его след. Быть может, мы были от него неподалеку.
– Этим меня не утешить, – вновь возразила Гортензия. – А вдруг он умер совсем рядом с нами? В другом коридоре, в дальней пещере, за следующей потайной дверью, где все пропитано его кровью… – Она вздрогнула, не в силах удержаться от страшной мысли. – Что, если он уже был мертв, когда мы отправились из Зеленого Лога на его поиски? Его разорвали на части и утащили под землю… Всего в нескольких шагах от нас, в ту могильную тьму… Немыслимо!
– Ах, дорогой кузен Бульрих! Надеюсь, что ты принял легкую смерть! – в ужасе завопил Биттерлинг и громко высморкался в носовой платок.
– Елки-поганки, мухоморы вы гнилые, а ну, возьмите себя в руки! – крикнул им с высоты кучерского сиденья Моттифорд. – Одилий совершенно прав: мы еще ничего толком не знаем! Нельзя ни о чем судить на основании куска ткани, даже если его, как вы говорите, действительно оторвали от жилета Бульриха. Зато теперь мы можем с полной уверенностью сказать, что напали на его след, а значит, можно спуститься вниз и еще раз его там поискать. Неужели вам это не пришло в голову? Вернемся в тот склеп с крепкими ребятами, прихватив крепкие фонари, топоры и дубины, и как следует там осмотримся. А заодно потесним всех этих могильных сов, волков и призраков! Моттифорды имеют право на подземные туннели под своим поместьем! Я уверен, что мы найдем старину Бульриха, и, пока еще ни один добрый квендель не погиб от темных сил, сделаю все возможное, чтобы дать им отпор!
Несмотря на охватившую его печаль, Карлман с восхищением смотрел на Гизила. В пылких речах Моттифорда отражалось все мужество и отвага, на которые были способны представители его старинного рода.
«Неустрашим и вечен» – таков был геральдический девиз клана Моттифордов, возникший в те времена, когда они защищали первый родовой замок за деревянным забором на холме Крапп. Тогда голодные волки бродили по диким лесам и, что еще хуже, оспаривали земли по берегам Сверлянки у первых Моттифордов. Оставив в прошлом неприятности, Крапп стал тем открытым, гостеприимным домом на холме, где теперь жил Гизил. И даже если вернутся волки или другие жуткие твари, его это не испугает. Гизил умел защитить себя, как умели и его предки.
Старик Пфиффер грустно улыбнулся подобному проявлению фамильной гордости, которую он, впрочем, очень ценил. Однако он сомневался, и не без причины, что одного только Моттифорда хватит, чтобы противостоять угрозе, которая, как он опасался, нависла над Холмогорьем. Клочок жилета Бульриха, невидимый в темноте, должен был остаться на каменном полу у входа в погребальную камеру, но случилось невероятное, и они его нашли.
«Разве это не совпадение, граничащее с чудом? А за ночь произошло несколько таких чудесных совпадений», – подумал Одилий.
Легкое подозрение, зародившееся в нем после тревожных событий на второй лестнице, усилилось. Он не сомневался, что там был кто-то еще. Задолго до того, как Гортензия пришла ему на помощь, этот кто-то позаботился о нем и не позволил ему стать жертвой призраков, поднявшихся из глубин склепа. Когда мрачные чужаки вышли из огромной гробницы, он в последнюю секунду успел захлопнуть дверь, и то лишь потому, что Карлману удалось вытащить из-под нее застрявший кусок ткани. И именно этот лоскут после тщетных поисков Бульриха указал, где искать пропавшего.
Старик Пфиффер подозревал, что одинокий кротовый холмик на опушке Сумрачного леса, где обнаружилась береста с пометками Бульриха, тоже вписывается в число странных совпадений. Он
