и пользоваться благами. Кто-то из них был музыкантом, кто-то плотником, кто-то охотником, кто-то наёмным воином, кто-то земледельцем, кто-то работал на ларак’хозаводческой ферме, кто-то оказывал представителям Дома сексуальные услуги… — каждый в соответствии со своими талантами и возможностями оплачивал свою часть договора, заключённого с Домом Дальняя Равнина.
Если бы сейчас были сумерки — то на стенах и крышах домов поселенцев тоже сияли бы люминесцентные сине-зелёные линии, узоры, завораживающе мерцал бы свет в окошках — но сейчас был день, и мы видели просто дома. Они были разных форм, многие походили на грибы с широкой шляпкой — сам дом имел форму цилиндра, а крыша была широкой полусферой, края которой загибались кверху, и она куполом зонта нависала над домом. Домики тех, кто победнее, напоминали небольшие башенки — в два-три этажа — белые, бежевые, цилиндрической формы, с редкими, вытянутыми вверх или имеющими форму удлинённых арок, окнами. Стёкла в них тёмные — это особые стёкла, которые собирают солнечный свет и преобразовывают в энергию. Эта энергия питает дом и все электроприборы в нём.
Дорога вела через селение, и мы двигались по ней. Мимо проплывали домики-грибы и домики-башни. Домики-грибы были широкими, и рядом стояли, похожие на них, грибные беседки — они полностью копировали дом, только вместо стен у них были лишь колонны — в беседках сидели местные жители, было время обеда и развлечений. Они провожали нас любопытными взглядами, некоторые махали рукой, и мы махали в ответ.
Весёлые dwynnaene кричали:
Молодые господа,
Что из Дома Дала-Рин,
Направляетесь куда?
Я
Путь наш будет очень длинн!
Брат Н’риэль в Дома другие
Отправляется гостить.
Тропы горные, лесные,
Луговые впереди
Простираются пред ним,
Ну а я же — остаюсь.
На обратном на пути
К вам я в гости напрошусь.
Девы расхохотались.
Поселение закончилось, и мы некоторое время ехали по лугам. Сочная зелень сияла в ярких лучах солнца. Эти луга использовались как пастбища для ларак’хов, за эти луга наш Дом и получил своё название — Дальняя Равнина.
Несколько vaire («часов») спустя мы достигли границы владений нашего Дома и там остановились.
Н’ри
До встречи, брат. Надеюсь, скоро
Вернусь с благою вестью я,
Надеюсь, матушке поможем,
Минует род наш бедствие.
Я
До встречи! И удачи вам в пути!
В тебя я верю, братец, ты — герой!
Ты сможешь нашу матушку спасти,
И в Дом вернёшь наш радость и покой.
Н’ри и сопровождающие поехали дальше, покидая наши владения, а я некоторое время смотрел им вослед, сидя верхом на спокойно замершем ларак’хе. На сердце постоянно было тяжело и тревожно все последние дни. Только бы у Н’ри всё получилось, только бы ему удалось спасти нашу мать, думал я, глядя на его спину.
Когда силуэты брата и спутников стали совсем маленькими, едва различимыми вдали, я направил ларак’ха обратно к Тэак’х-Морр.
* * *
Я помню: я бреду по длинным коридорам с высокими потолками, и мимо меня проплывают в стенных нишах шкафы и полки с книгами, фигурками, статуи. Статуи держат в руках светильники, рассеивающие тьму. Под ногами у меня длинные ковровые дорожки с узорами, они тянутся и тянутся вдаль. С другой стороны от меня проплывают арочные проёмы, ведущие в другие помещения. Я прохожу мимо них. Голова моя брита налысо, сейчас полдень, а утром я узнал страшную весть.
Брат не успел вернуться вовремя и спасти мать. Она умерла на вторые сутки после его отъезда.
Умерла тихо, посреди ночи — если бы не постоянно бдящие возле неё слуги, мы узнали бы о её кончине лишь наутро. По словам слуг, мать просто в какой-то момент перестала дышать, и произошло это незаметно и неожиданно: вот совсем недавно она была жива, тяжело дышала, иногда стонала и ворочалась, и вот вдруг лежит неподвижная, мёртвая.
Снова я видел слёзы на глазах отца, страдание на его лице. К сожалению, и этот раз был не последний, когда плакал отец.
Н’риэль считался экспертом по наукам, у него была llafur, хорошо оборудованная, содержащая устройства и инструменты, сохранившиеся ещё со старых времён, времён до Великой Войны и деградации Х’айтрайенборра. Н’риэль изучал книги и записи старых учёных и с непоколебимой решимостью и страстью стремился освоить науки и стать настоящим четсаэлле.
Со дня смерти Майровинэльды он жаждал мщения и обдумывал способы поимки озёрного эндгарра. Но после заболевания матери его внимание переключилось на другое — его стали интересовать только поиски средства излечения. Когда Н’риэль вернулся из поездки, то с радостью сообщил, что он и его друзья-учёные смогли-таки создать средство излечения, а затем он с ужасом узнал о смерти матери.
Два траура плохо сказались на нашем Доме, и особенно на Н’риэле. После смерти кого-то из членов семьи, остальные домочадцы, как правило, стригутся налысо. После этого мы храним траур по умершему до тех пор, пока волосы не отрастут до плеч. Первая смерть, Майры, здорово подкосила нас всех, особенно мать и Н’риэля. Вторая же смерть привела к тому, что Н’риэль, кажется, слегка тронулся.
Он сказал, что не будет отращивать волосы — будет хранить траур до тех пор, пока не отомстит дикозверям, пока не уничтожит их полностью. Когда у нас с отцом уже давно отросли длинные волосы после смерти матери, Н’риэль так и оставался коротковолосым. Таким и был его образ, под которым он стал известен за пределами нашего Дома — д’хаэнэлле с короткими всклокоченными волосами, похожими на иглы ежа. Один из немногих жителей Х’айтрайенборра, который не имел длинных волос.
Н’риэль помешался на науке и поиске способов борьбы с дикозверями. После смерти матери он практически не выходил из llafur, проводя всё время в постоянных исследованиях и экспериментах.
Он ещё несколько раз
