своим звериным чутьем, что начеку нужно быть всегда.
Движения его изменились, стали резче, точнее. Даже взгляд другим сделался — как когда-то давно, его заволакивало непроглядной мглой. Этого мглистого взгляда боялись все. Копачи в янтарных канавах, их семьи, норовившие свое урвать, парни из охраны, которыми он командовал, Бродецкий, едва не прибитый им, даже родная мать — и та побаивалась его. Лишь два человека могли справиться с ним, с таким. Стах и Бажан. Бажан — добротой, а Стах — властностью. Бажана нет давно, а Стах — враг. А врага надо уничтожать.
Назар сбежал вниз с крыльца Миланкиного дома, не оглядываясь, потому что если оглянется, то себя уже не отдерет, и тогда вопрос не будет закрыт, а долг — отдан. Отдача долгов — не менее важна, чем уничтожение врага. А если это еще и совпадает…
Он бросил свое тело в машину, завел двигатель и рванул с места, мало задумываясь над тем, что ему делать. Сейчас главное — добраться поскорее до Рудослава, не теряя ни минуты. Домой заезжать времени не было при таком раскладе. Потому только на какой-то заправке за пределами города он сначала отзвонился Косте, выдал указания глаз не спускать ближайшие сутки с Миланы и Данилы, потом отписал Дарине, что кошка еще некоторое время побудет у нее. Она немедленно перезвонила, пришлось рассказывать ту же сказочку, что и Милане. Но так даже лучше — пусть показания сходятся, если что. Вряд ли они стали бы их когда-то сличать, но чем меньше дорогие ему женщины знают о происходящем, тем для всех будет лучше. А он вернется. Через сутки — он вернется, точно зная, что Стах больше никому из них не грозит.
«Почему ты не мог оставить это ужасное животное у своей Миланы? — возмущенно фыркала Дарина в ответ на его пояснения. — Она уже неделю как отобрала у меня семью! Влад с ней целыми днями сюсюкается, Марысе года нет, а она за ней хвостиком по пятам ползает. Не удивлюсь, если и первый шаг сделает по направлению к кошке!»
«Ну и чего возмущаешься? Выдыхай как раз», — усмехнулся Назар, глядя, как дворники сметают со стекла мелкие капли дождя, начавшегося, едва он покинул Кловск. Господи, мерзость какая-то. Сплошная непроходящая мерзость. Ведь даже гарантий нет, что Стах не слушает его разговор. Едва эта мысль пришла в голову, Шамрай на секунду отнял трубку от уха, внимательно взглянув на нее. Он бывал в доме Шамрая-старшего не один и не два раза, да даже в этом году, до всего, подключался к общему вайфаю, пока они чаи гоняли… а когда дядьке крышу рвануло настолько, что он с катушек слетел, неизвестно. Сумасшествие какое-то… но чего стоило вирус запустить, взломав защиту телефона? Мог? А черт его… Характер у него всегда не сахар был, и поступки он совершал самые разные. Но еще несколько месяцев назад Назару бы в голову не пришло, что Стаха занесет настолько, что он похитит ребенка. А оказалось, что занесло его уже слишком давно. Жизнь подменил им всем. И себе. Себе тоже — он ведь так отчаянно пытался обмануть судьбу. Для чего? Неужели, потому что и правда верил в свою исключительность?
Назар перевел дыхание. И как можно беззаботнее выдал:
«А Марту я послезавтра заберу, будешь Марысю к ней в гости водить. И к еноту Грыцю».
«Господи, ты псих! Решил еще и енота завести?!»
«Не-а. Енот есть у Даньки, представляешь?»
«Да где ж они его держат?! В квартире, что ли?»
«А вот тут непорядок, согласен. Для нашего зверинца нужен будет простор».
«Вашего?»
«Нашего, Даринка, нашего».
«Тебя поздравлять, что ли?»
«Нет. Рано пока».
«Рано?! То есть — просто рано? Вот это да! И ты молчишь?!»
«Пока говорить нечего. Вот когда мы сойдемся…»
«Назарио! Вот ты болван, а!»
«Милана сегодня тоже так сказала», — рассмеялся Назар.
«Учти, ты еще обязан привезти их к отцу на Рождество. Как хочешь — так и делай, мне все равно как».
Рождество. Тут хоть бы и правда до послезавтра дотянуть. До послезавтра — до нормальной жизни, в которой Стаха уже не будет. И его самого не будет такого, каким он был с того дня, как на его глазах закопали в янтарной яме людей, которые только что были живы. Такого — он себя ненавидел, потому что это и было отражением Станислава Шамрая. Его творение.
Но только тот человек, который родился у края канавы с трупами, и мог его победить.
До послезавтра. Чтобы прийти к Милане без этого проклятого багажа. Пусть злится, пусть сердится, что не сказал. Послезавтра уже все закончится, а она добрая… она простит.
Назар выдохнул, подъехал к бензоколонке, оставил шланг в баке и двинулся в кафе. Девочка на кассе была шустренькая, споро обслуживала целую толпу. И пока Назар стоял в очереди, выхватывая с полок со всякой всячиной то жидкость для омывателя, то освежитель воздуха в виде елочки и, соответственно, с ароматом хвои в салон, усиленно соображал, что делать дальше. Ясно было только одно — то, что сделал первым, правильно. Ему действительно надо ехать в Рудослав. И искать эти чертовы бабки по инструкциям Стаха. Тянуть время, чтобы встретиться носом к носу. А потом что? Как бы ненароком не удавить голыми руками. Впрочем, от обреза из-под сиденья минивэна Назар сейчас не отказался бы.
— Будете что? — широко улыбаясь, громко сказала девчонка. Наверное, не первый раз повторила, поскольку за ее улыбкой и интонациями явно скрывалось: ну давай, рожай уже.
— Двойной хот-дог, американо, маленькую колу, вот это все и позвонить, — растянув губы в ответ и тут же сшибая с ног харизмой, выдал Назар, располагая перед барышней надерганный скарб.
— В смысле — позвонить? — хлопнула глазами кассирша.
— Да блин, телефон сдох, а надо друга предупредить, чтоб встретил.
— Сел, что ли? Так вам зарядка нужна?
— Не-а, помер естественной смертью. Позвонить, говорю, разрешите?
Девушка хлопнула длинными наращенными ресницами, но телефон все-таки организовала, дала свою собственную трубку, разблокировав ее.
— Если что, тут в трех минутах буквально по трассе — METRO.
