его продать нам зажигалку обратно без грабительской наценки.
— Не заморачивайся. Она уже не имеет значения.
Спорить дальше с Клементом бессмысленно. Разумеется, я необычайно признательна ему за проявленную щедрость, но меня все же озадачивает, почему ему не хочется вызволить свою «Зиппо».
Тем не менее тему лучше сменить.
— У вас есть какие-нибудь планы на завтра?
— Да уж, конечно, — фыркает Клемент. — В сложившихся обстоятельствах не вижу смысла планировать что-либо дальше десяти минут.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ничего. Не обращай внимания.
— Да бросьте, Клемент. Меня пугают такие разговоры.
Мое ожидание ответа растягивается на три поглаживания усов.
— Послушай, пупсик, — вздыхает наконец Клемент. — Вне зависимости от того, веришь ты или нет моему объяснению, как я здесь оказался, теперь у тебя все тип-топ. Моя работа закончена, и я не имею ни малейшего понятия, что, черт побери, произойдет в следующую минуту.
Разумеется, я не верю ему, но сейчас для меня важно другое.
— Допустим, а как насчет завтра?
— А что завтра?
— Обещаете мне не исчезать хотя бы в первой половине дня?
— Намечается что-то важное?
— Просто доверьтесь мне. Пожалуйста!
— Ладно.
— Обещаете?
— Пупсик, я тебе уже говорил, что…
— Знаю-знаю. Обещания не по вашей части. Но можете на этот раз сделать исключение, ради меня?
Клемент тяжело вздыхает и какое-то время понуро изучает нишу для ног.
— Обещаю, что завтра днем никуда не денусь… если это будет зависеть от меня.
— Спасибо!
Если только за Клементом не явится какое-то всемогущее божество — в чем я весьма и весьма сомневаюсь, — пожалуй, его встречу с Джульеттой можно считать практически состоявшейся. Что произойдет дальше, не в моей власти, но я хотя бы смогу сказать, что попыталась ему помочь.
У дома я вытаскиваю из-под сиденья пакет с наличными, и вместе с Клементом выбираюсь из машины. На тротуаре я вдыхаю полную грудь относительно свежего воздуха и делаю мысленную заметку купить для нового автомобиля ароматизатор.
— Вы, наверное, голодны, так что снова наведаемся в «Слизняка»? — предлагаю я, уже отпирая входную дверь.
— Что еще за «Слизняк»?
— Паб, где мы позавчера ужинали.
— Да, подойдет.
— Боюсь только, сегодня у них караоке не будет. Но, может, попадется несколько ваших восторженных поклонников.
— Очень смешно.
Мы заходим внутрь, и я вешаю на крючки пальто и сумочку, а пакет с наличностью запихиваю в небольшой шкафчик с электросчетчиком. Вообще-то, прятать его особой надобности нет, но меня внезапно посещает параноидальная мысль, что с меня станется ненароком выкинуть его вместе с барахлом Карла, мешки с которым по-прежнему загромождают прихожую.
— Вроде в холодильнике еще должно оставаться несколько банок пива, если вы не прочь предварительно загрузиться.
— Предварительно загрузиться?
— Да такая нынче мода у молодежи. Напиваться перед походом в паб.
— И зачем?
— Вы, похоже, даже внимания не обратили. В наши дни пинта пива может обойтись в пять фунтов.
— Пятерка? За пинту? Грабеж!
— Нам об этом, разумеется, беспокоиться нечего, но все равно ведь от парочки стаканчиков перед выходом вреда не будет, верно?
— Согласен, пупсик.
Мы отправляемся на кухню, и Клемент тут же усаживается за стол. Я достаю из холодильника бутылку белого вина и банку пива.
— Вот, пожалуйста.
— Твое здоровье!
Открываю вино и до краев наполняю бокал. И как раз когда собираюсь присоединиться к Клементу за столом, краешком глаза замечаю какое-то движение. Машинально поворачиваюсь к двери кладовки.
Моему мозгу требуется секунда, чтобы свести воедино, на что же я смотрю.
И когда картинка вырисовывается передо мной полностью, сердце мое останавливается. Я смотрю вовсе не на «что», а на «кого». Бокал выскальзывает у меня из руки и разбивается об пол.
— Безрукая сука, — раздается гнусавый комментарий.
Голос я узнаю моментально. Он не из тех, что я когда-либо забуду.
Из-за двери возникает Черный.
Взгляд мой мечется меж двумя самыми заметными чертами его облика. Первая — повязка на носу. Вторая — пистолет, неумолимо направленный мне в лицо.
Я заглядываю прямо в ствол, и в памяти моей всплывают пояснения Клемента. На сей раз целятся в меня отнюдь не из стартового пистолета.
Черный делает шаг вперед, и я бросаю взгляд на Клемента, оказавшегося в наихудшей из всех возможных позиций. По умыслу или же везению, в данный момент я служу весьма удобным барьером между двумя мужчинами. С какой бы стремительностью Клемент ни бросился со стула, пуля уже будет мчаться по направлению к моей голове.
Скверно.
— Чего… Чего вы хотите? — выдавливаю я.
— А ты как думаешь? — рычит Черный.
— Послушайте, мы уже обо всем договорились со Стерлингом. Все кончено.
— А мне-то что!
— Позвоните ему. Он скажет вам, что в этом нет необходимости.
Головорез делает еще два шага в моем направлении, и расстояние между нами сокращается до пары метров. Впрочем, метр туда или сюда, наверное, значения уже не имеет: промахнуться с такой дистанции невозможно.
— Я здесь не из-за Стерлинга. Я здесь из-за того, что этот мудила сделал с моим братом.
И кивает на Клемента, дабы ни у кого не возникало сомнений, кого он подразумевает под «мудилой».
— Каким еще вашим братом? — не понимаю я.
— С мистером Синим.
— Ох, я не…
— Заткнись, сука.
Я затыкаюсь.
Словно ситуация и без того недостаточно скверная, причина для визита Черного оказывается куда серьезнее, чем я думала. Остается только пожалеть, что его послал сюда не Стерлинг.
Я возвращаюсь к своему первому вопросу:
— Чего вы хотите?
— Глаз за глаз. Собираюсь вам обоим прострелить коленные чашечки.
При других обстоятельствах я, возможно, и оценила бы его прямоту.
Снова смотрю на Клемента. К моему ужасу, он преспокойно потягивает себе пивко из банки.
— Послушайте, мистер, э-э… Черный. Нельзя ли уладить вопрос без насилия?
— Как это сделал твой кореш?
— Хм, нет, но наверняка ведь можно заключить какое-то соглашение?
— Сможешь вылечить моему брату ногу?
— Э-э… нет, но…
— Конечно же, не сможешь! — ревет отморозок. — Засунь свое соглашение себе в задницу, сучка! Меня оно не интересует.
Переговоры закончены.
Черный делает в мою сторону еще три-четыре шага. Я инстинктивно пячусь назад, пока не упираюсь спиной в холодильник.
Головорез опускает пистолет, прицеливаясь мне в колено. Затем оборачивается к Клементу:
— Начну с нее, чтоб ты сполна насладился ее визгами.
И Клемент наконец-то соизволил подать голос:
— Давай, валяй, говнюк. А то я совсем измотался.
И после этого откидывается на спинку стула и зевает, неторопливо потягиваясь во всю ширь плеч, прямо с банкой в левой руке.
Меня только и хватает, что вытаращиться на него с раскрытым ртом.
«Ах ты гребаный засранец!»
Закончив разевать пасть, Клемент вскидывает руки вверх.
