магазин.
— Прекрасно. В качестве ответной услуги я подавлю в себе искушение опубликовать все подробности вашего неблагоразумного поведения на «Фейсбуке».
— Я хочу подписать соглашение о неразглашении информации, — демонстрирует напоследок неповиновение грязный старикан.
— Договорились. И да, Стерлинг, я хочу, чтобы дело было сделано в течение двух недель. Это понятно?
Злополучный вымогатель едва заметно кивает.
— Мой риелтор — Говард Грант. И я жду, что завтра к середине дня вы сделаете ему официальное предложение.
Пока я смакую момент, Клемент встает у меня за спиной и с хрипотцой наносит завершающий удар:
— И еще кое-что, Норрис, перед тем как ты уползешь в свою дыру. Я буду следить за тобой на случай, если тебе вдруг вздумается отомстить или сделать ноги не заплатив.
Стерлинг молчит, по-прежнему не осмеливаясь поднять голову.
Клемент покровительственно обнимает меня за плечи и продолжает:
— И если что-нибудь случится с Бет или ее матерью, или ты взбрыкнешь и не купишь магазин, я сам повсюду разнесу твой секрет. А когда ты сполна вкусишь унижений, найду и убью тебя. Все ясно?
Дэвид Стерлинг кивает, и Норрис Дарбридж спрашивает, можно ли ему уйти.
Жалкое зрелище.
Клемент достает из кармана ключ и направляется к двери. Отпирает ее и придерживает открытой.
— Ну тогда покеда, Норрис.
Второго приглашения старику не требуется, и он бросается прочь из магазина, чтобы поскорее укрыться в своем «бентли». Вот только сомневаюсь, что теперь он будет чувствовать себя в безопасности хоть в своей шикарной тачке, хоть в любом другом месте.
Клемент захлопывает дверь и снова запирает ее на ключ.
— Это все было на самом деле? — произношу я, все еще не в состоянии переварить произошедшее.
— Ага, на самом.
— Просто невероятно! У меня даже нет слов!
— Ничего, еще найдутся.
Подбегаю к Клементу и, приподнявшись на цыпочках, чмокаю его в щеку.
— Вы не перестаете меня удивлять!
— Да ерунда!
Я не свожу с него взгляда.
— И все равно мне до сих пор не верится. Просто невероятно, что у Стерлинга оказалась такая грязная тайна. Не говоря уж о том, что вы его узнали!
— Ага, подумать только, — отзывается Клемент, вскинув брови. — Ну и разве этого недостаточно для переубеждения?
— Переубеждения? В чем?
— Ты не помнишь?
— Нет, а что такое?
— Когда я только появился здесь, я спросил у тебя, веришь ли ты в чудеса.
— Ах да. Верно.
— И ты ответила, что не веришь.
— Разве?
— Ответила-ответила. Так как насчет сейчас?
— Я… Хм, даже не знаю. Верю, что мне ужасно повезло.
— Точно, — фыркает он, качая головой. — Таких везунчиков, как ты, пупсик, еще поискать надо.
44
Вот и все. Наконец-то.
Примерно такие же ощущения я испытала, когда получила по почте результаты университетских экзаменов. Отчетливая черта, разделяющая два периода моей жизни. Момент ликования, увенчавший титанические усилия.
Больше никаких оглядок на прошлое. Теперь взгляд мой устремлен только вперед.
Главное же отличие между победой над Дэвидом Стерлингом и сдачей экзаменов — удача. В университете моя судьба всецело находилась в моих руках. Училась я со всем усердием, поскольку стремилась к лучшим результатам. В истории же с вымогателем, пускай Клемент и утверждает обратное, мне просто невероятно повезло.
Удача, и ничего более.
Моя убежденность в этом также исходит из кое-каких фактов университетского прошлого.
Дэнни, мой парень номер два, был ценителем исторической литературы и, когда не отвлекался на оральный секс с куратором, почти все время читал. Особенно его увлекали жизнь и творчество Байрона, о котором он обладал поистине энциклопедическими знаниями. Я бы даже осмелилась утверждать, что Дэнни был одержим Байроном. И когда бы он ни заговаривал о поэте — что случалось весьма часто, — говорил так, будто знал его лично. А когда эмоционально распространялся о каком-нибудь событии в жизни Байрона, то описывал его словно непосредственный свидетель.
И теперь мне очевидно, что Дэнни и Клемент обладают схожей чертой. Один рисовал убедительное полотно жизни в Европе девятнадцатого века, другой же изображает равным образом правдоподобную картину Лондона шестидесятых — семидесятых.
Рискну предположить, что Клемент изучил свой предмет с той же одержимостью, что и Дэнни. Исходя из этого вполне естественно допустить, что он знаком и с преступлениями Норриса Дарбриджа.
Назовите это хоть причудливым совпадением, хоть счастливой случайностью, хоть абсурдной неожиданностью, однако рациональное объяснение тому обстоятельству, что Клемент и Норрис Дарбридж оказались в одном помещении, все же существует. Черт, вполне вероятно, что Клемент вышел на Стерлинга и опознал в нем Дарбриджа еще до того, как тем памятным вечером объявился в моем магазине. Скорее уж именно Стерлинг неумышленно привлек ко мне Клемента, нежели появлению Клемента способствовали какие-то другие причины.
Пожалуй, слишком мутно получается, и ясно лишь одно: завтрашний визит Джульетты оттягивать больше нельзя.
В данный же момент я намереваюсь расслабиться, подвести итоги и напиться в зюзю.
— Полагаю, Клемент; мы по праву заслужили выпивку, как считаете?
— Возможно, это моя последняя ночь здесь, так что согласен.
Решив пропустить мимо ушей его пророчество, хватаю с прилавка пакет с наличными и воинственно им потрясаю:
— И на этот раз о тратах можно не беспокоиться!
— Прекрасно, а то давненько я как следует не нагружался.
Мне даже страшно подумать, сколько алкоголя потребуется Клементу для этого «как следует». Что ж, лучше перебдеть, и я извлекаю из пакета две пятидесятифутовые банкноты и прячу в карман.
— Сначала заедем домой. Хочу быстренько принять душ и переодеться.
Клемент кивает, и мы покидаем через черный ход магазин и забираемся во вновь приобретенную «Микру».
Пока автомобильчик пробивается через пробки домой, мои мысли обращаются к пакету с фунтами, что я запихала под сиденье. Да уж, благодаря ему совсем скоро паб сполна вкусит наших щедрот, однако до меня вдруг доходит, что касательно судьбы остального содержимого кубышки мои планы ужасно бесцеремонны. С какой стати прав на эти наличные у меня больше, чем у Клемента? Коли на то пошло, его доля и вовсе должна превышать мою!
— Клемент, я тут подумала о деньгах…
— А что с ними?
— По меньшей мере половина суммы — ваша. Как собираетесь потратить?
— Мне они не нужны, оставь себе.
— Как, все?
— Ага.
— Нет, так будет несправедливо. Если бы не вы, никаких денег вообще не было бы!
— Пупсик, мне ничего не надо. Ни пенса.
— Послушайте, а как насчет вашей «Зиппо»? Утром мы могли бы поговорить с Джерардом и выкупить ее.
— Очень сомневаюсь, что он продаст ее. Если только не соблазнить его безумным ценником.
— Лично мне кажется, что у вас вполне получится убедить
