еще хватало – даже здесь, на Шельфе, Мембрана находилась в нескольких километрах над головой, а Колыбель-Сити располагалась достаточно далеко от Стены, чтобы не угодить в тень раньше времени. Но вечером в Нагорье холодало быстрее и сильнее, и я уже чувствовал обещание морозных укусов. Поднял воротник и подул на руки.
«Лучше поймай мне другое такси, Рис. Если нас не занесли в черный список после того, что мы сделали с последним краулером».
«Я использовала скрытое кодирование, – спокойно произнесла она, каким-то образом все еще умудряясь звучать как наставник, читающий лекцию не очень умному человеку. – Протоколы „Скорпион“, которые…»
«Перезаписывают себя через шестьдесят секунд после завершения поездки, – скучным тоном продекламировал я. – Удаляют данные и заменяют их случайно захваченным локальным шумом, что делает любое слежение невозможным. Точно. Давай просто надеяться, что таксомоторные компании в последнее время не прокачали свои контрмеры».
«До уровня технологий вторжения „Блонд Вайсьютис“? Ты же сам в это не веришь, но позволяешь своему настроению…»
«Просто вызови мне такси. И набери этот номер, пока вызываешь. Продолжай звонить, игнорируй любые протоколы отключения, которые найдешь на другом конце. Я хочу услышать ответ».
«И куда мы направляемся на этот раз?»
«Повидаться с псевдополитическими фантазерами».
Глава тридцать четвертая
Поиск внеземного разума экспортировали на Марс довольно рано. В нем как раз в правильной пропорции сочетались строгая наука и сумасшедшая привлекательность, чтобы его воспринимали всерьез на всех бюджетных совещаниях. Первые поселенцы еще жили в парнике, спонсируемом КОЛИН, который со временем станет Бульваром, а планы по возведению обсерватории SETI где-нибудь на краю Долины уже набирали скрытую силу. Непосредственное строительство началось в течение десятилетия.
Конечно, стоило ей на самом деле обнаружить инопланетные сигналы – четыре сигнала, если быть точным, совершенно не связанных друг с другом, слишком далеких, чтобы что-то по этому поводу предпринять или даже установить, существуют ли еще цивилизации, которые их послали, – как весь энтузиазм по поводу SETI начал ослабевать. Поиск внеземного разума – ну да, было такое дело. Галочка поставлена. Финансирование иссякло, высохло до тонкой струйки и, наконец, совсем прекратилось. Обсерваторию несколько раз пытались перепрофилировать, но благие намерения никуда не привели из-за ее удаленности от растущего центра новой колониальной культуры в Брэдбери. Архитектурные нанотехнологии, испытанные и проверенные на Марсе со скоростями и в масштабах, которых никогда бы не допустили на Земле, означали, что при любых требованиях проекта всегда было проще и дешевле строить его с нуля ближе к основной движухе. В конце концов обсерватория пришла в запустение, так ее и оставили.
Прошло почти столетие, развернули Мембрану, население Долины выросло как по плотности, так и по количеству, и тогда все снова изменилось. У обсерватории появились новые владельцы, и они обнаружили, что ее законсервированные системы находятся в идеально рабочем состоянии.
Откуда я все это знаю? Ну…
* * *
Мартина Сакран ответила далеко не сразу, впрочем, иного я не ожидал. Если у тебя на быстром наборе есть прямая наследница технологического мютюэлизма, это не гарантирует, что она очень хочет отвечать на звонки. Или что у нее будет особенно хорошее настроение, когда она ответит.
– Я занята, Черный люк. Чего тебе?
– Как насчет вип-пропуска в то учебное убежище, которое вы держите на старой базе SETI?
– В обсерваторию? – Трудно сказать, был ли ее аватар в режиме реального времени или же ранее записанной версией, но он продолжал скалиться. – Какого хуя тебе там понадобилось?
– Не мне, Тина. Она понадобилась парню по имени Пабло Торрес восемнадцать месяцев назад. Пытаюсь выследить его для клиента.
– Пабло Торрес? – Сакран нахмурилась и даже забыла о той колкости, которой намеревалась меня уязвить. – Ты говоришь о том лотерейном неудачнике, которого поимел «Вектор Рэд», чтобы вместо него домой поехал один из их приятелей-олигархов?
Я кивнул.
– Оказывается, все несколько сложнее твоего классового анализа, но да, это тот самый парень. Мои источники сообщают мне, что он часто бывал в обсерватории, в основном трахался, но, возможно, искал какие-то политические рычаги воздействия. Моя жизнь стала бы намного проще, если бы ты велела своим людям пустить меня и ответить на мои вопросы.
– Доступ ко всем областям, да? Просто впустить тебя, словно ты полностью оплаченный товарищ?
– Как там сейчас поживает Карла Вачовски? – многозначительно поинтересовался я.
– А мне откуда знать? – Она откинула голову назад, потерла ежик коротко стриженных серо-стальных волос. Ее глаза ввалились от недосыпа и, возможно, от чего-то еще. – Вернулась на Ганимед по контракту на добычу руды. Не разговаривала с этой сукой больше трех лет. Но спасибо, что напомнил о ней.
Я замялся.
– Жаль это слышать.
– Разве нам всем не жаль? – Она отмахнулась от воспоминания. – Ну хорошо, Вейл. Я не забыла свои долги. Когда ты к нам собираешься?
– Я уже здесь. Сейчас направляюсь из Колыбель-Сити к Стене.
– Сейчас? Киска Пачамамы, а ты не откладываешь дела в дальний ящик, да?
– Принимаю решения в стиле Черного люка, – я сделал голос чуточку жестче. – Благодаря этому Вачовски все еще жива.
Она вздохнула.
– Ну хорошо. Я поговорю с охраной обсерватории. Как далеко ты находишься?
– Только что выехал из города. – Я выглянул из окна такси. Последние из периферийных городских малоэтажек остались позади. Им на смену пришли переливающиеся в лучах заходящего солнца зеленые пастбища, из которых тут и там торчали отливающие металлическим блеском силосные башни. – Я еду по поверхности в кабине краулера. Буду через пару часов.
– Хорошо, я все организую. Главного зовут Томас Риверо – когда ты появишься, его известят о твоем визите. Хлопот не будет. Но сделай мне одолжение, Вейл. Когда ты в следующий раз захочешь выкинуть нечто подобное, постарайся, сука, предупредить меня заранее.
* * *
Такси высадило меня на базовой станции.
Внутри чувствовалась явная модернизация. Массивные двери воздушного шлюза, некогда выходившие на территорию гаража, были сорваны и заменены на изящные черные штормовые шторы из нановолокна, через которые краулер прополз без видимого сопротивления. Интерьер заливал холодный голубоватый свет, исходящий от нанесенных сакранитами огромных мазков светящейся белой краски, чьи протоколы уже подходили к концу. Я выбрался из машины и по короткой лестнице поднялся к главным воротам лифта. Кивнул установленной сверху системе видеонаблюдения.
– Вечер добрый.
– Вы – Вейл? – донесся из скрытых динамиков неуверенный женский голос. – Я думала, вы будете старше.
– Я часто это слышу. – Чистая правда – можете говорить что хотите о биоритмах гиберноидов, но ежегодная четырехмесячная кома творит настоящие чудеса с цветом кожи. Я принял позу рекламной куклы. – «Работай или играй –
