Каждый раз Пепит удивлялась своему голосу: «Неужели так меня слышат? Какой писклявый и скрипучий голосишко».
Старший толкнул дверь и отступил на шаг, ссутулившись.
— Иди первый, — буркнул он тому единственному из них, кто был вооружен.
— Сам иди! — голос нахрапистый, наглого задиры.
— Но у тебя гарпун, — попытался возразить старший.
— На. — Борзый (так про себя прозвала его Пепит) впихнул пику в руки Старшего, да так, что тот не посмел отвертеться. — Теперь у тебя. Вперед.
Старший вытер нос рукавом, шмыгнул и вошел внутрь. Борзый потер руки, пригнулся — наверно, был самым высоким — и последовал за первым. Младший же покрутил боязливо светлой головой по сторонам и нырнул за друзьями.
Пора спускаться. Пепит убрала ракушку и проворно, цепляясь за каменные выступы, сползла с арки, бесшумно приземлилась в траву в нескольких шагах от хижины.
Нужно проучить их раз и навсегда. Разговор будет не из приятных, — Пепит понимала это и настроилась решительно. Они верят, что она слуга Думрока и способна оборачиваться зверем. Зачем же разубеждать их? И какое им дело до того, что в обличье волка она никому не прислуживает и делать это не намерена.
Пепит неслышно вошла в иженкум и закрыла за собой дверь.
Мальчишки разом вздрогнули и обернулись. Младший отшатнулся с поросячим визгом, старший схватился за спинку стула, выронив холодное оружие. Наглый совладел с испугом быстрее всех, он поднял гарпун, ловко покрутил в руках и шагнул навстречу.
— Обхитрила, — усмехнулся он, будто Пепит с ним шутила.
— Как ты?.. — вымолвил судорожно старший.
Девчонка кивнула на ракушку, лежащую на столе:
— Сувенир с морюшка.
Она не собиралась подробно объяснять этим недорослям, каким образом отправила свой голос в хижину.
— Смрадная паршивка, — проскрипел Борзый, изменившись в лице — теперь он морщился, словно находился возле выгребной ямы. — Последний раз предупреждаем: или ты уходишь или смерть!
Гарпуном наглый пристукнул по крышке стола.
— Я проткну тебя и насажу, как кролика, — продолжал он угрозы, кривясь и стараясь не смотреть в глаза Пепит, — выпущу кишки, а потом подвздену к потолку, и ты будешь гнить там, как грязный цнои, пока шакалы и вороны не растащат твой труп по кускам.
Пепит решила действовать под стать ему:
— Да тебе бы на кухню: у меня аж слюнки потекли от таких описаний. Смертью меня решили испугать?
Она подпрыгнула и, схватившись за гладкий шест, который она сама закрепила под потолком от стены к стене, стала раскачиваться на нем, как на качелях. Пепит любила, так качаясь, выскакивать прямо на улицу. Подобное поведение вызвало у мальчишек изумление, граничащее со страхом. Даже Борзый, засомневавшись, отступил.
— Смерть — моя подруженция! — Пепит, покачиваясь на шесте, вещала дерзко, игриво, будто не замечала опасности и угрозы, исходящей от мальчишек. — Я ее просила и не раз: «Забери меня!», а она знай твердит: «Рано еще, рано!»
Наконец Пепит спрыгнула и подошла почти вплотную к Борзому, чем ввела его в растерянное смятение и ступор.
— А вы храбрющие, — похвалила она искренне. — Все вы. Знаете ведь: чтобы жить, мне нужно убивать по одному ребятенку в день. И я до сих пор жива! И угадайте, почему я уверена, что проживу еще как минимум три денечка?
— Сказки! — Борзый отступил и попытался собраться, а вот младший уже готов был хоть сейчас припустить прочь. — Дед рассказывал, что такие, как ты, больны. Эта зараза даже от отца и матери детям не передается. — Наглец напирал, уплотняя пошатнувшуюся почву под ногами. — Где твои родители? Бросили тебя? Да? Как ненужную тряпку! Как косоглазую!
Теперь наступал он, а Пепит, опешив, отходила к двери. Она была всего лишь девочкой. Чаще всего беззащитной, слабой и одинокой девочкой.
— У меня есть друг, — прошептала она с затухающим вызовом. Дрогнула и вера в то, что Ри действительно можно так назвать.
— Что?! — Борзый осмелел в конец и расхохотался. — Нет, вы слышали? У этой твари есть друг! И где же он?
Мальчишка стал по-хозяйски расхаживать по комнате, заглядывая под стол, ворочая кадки так, что выплескивалась вода.
— Куда ты его спрятала? А? Ну, покажи нам своего друга! Не тот ли это чудик с ободранным глазом?
Борзый отпихнул Пепит и, протянув руки к потолку, повис на шесте. И это стало его ошибкой, потому как весил он гораздо больше маленькой девочки. В мгновенье стены хрустнули и сложились расщепившимися сучьями. Потолок рухнул, подняв густую пыль.
Тело Пепит инстинктивно обросло твердой шерстью, больше похожей на шипы, и спасло ее от повреждений.
Она выбралась из развалин и сразу же принялась неистово разгребать завал, с легкостью, словно перья, отбрасывая небольшие бревнышки. У нее даже мысли не возникло оставить мальчишек под обрушившимся иженкумом. Не раз в своем путешествии она выручала лис или диких псов, попавших в капканы, безотказно протягивала руку помощи и старикам, брошенным детям, чем вызывала удивление и даже недоверие. Но по-другому Пепит не могла.
Вытащив трех мальчишек, она положила их друг рядом с другом на поляне возле Оранговых врат.
Светловолосый был без сознания, но живой. Видно, что-то ударило его по голове. Старший почти сразу очнулся и, хватая воздух ртом, вскочил и убежал.
Борзый захлебывался кровью: щепа, торчащая изо рта, вспорола ему щеку и разорвала язык, проникнув глубже. Он держался за шею и извивался, как змея, шипя и выплевывая кровавые ошметки.
Обращение девочки в волчицу только началось, но Пепит мысленно остановила процесс, расслабившись и позволив человеческому облику возобладать над звериным.
Она осмотрела развалины иженкума, бывшего ей пристанищем много льяд. «Значит пора, — подумала Пепит. — Пора снова в путь».
Но куда ей идти?
Она склонилась над притихшим Борзым, прислушалась к биению его сердца, задумчиво проводила взглядом муравья, спешащего куда-то по складкам одежды наглеца.
Лес оживал звуками ночных жителей.
— У меня есть друг, — убежденно повторила Пепит. — И я пойду к нему.
Ри и Гаро
Наследие Ангимара
Пару дней Гаро и Ри обустраивались в пещере Ангимара под отколовшимся Яким рогом, а вечерами таращились на закат и слушали старательную птаху, заливающуюся разноголосьем. Скальный выступ перстом некогда бывшей вершины указывал вдаль, туда, где не было столь спокойно.
Гаро пыталась подружиться с Сашкой, но длинношеяя курица с ногами почти в ее рост ни в какую не шла на контакт. Ела она редко, но гадила каждый день без выходных. Убирали по очереди.
Ри показал Гаро винный погреб Ангимара. Они вместе пересчитали пустую тару, обновили бирки, которые стерлись от времени и пыли и выпили одну бутылку на двоих. От Гаро не ускользнуло то, что Ри недопивал и выливал часть вина из кружки на землю, а еще она заметила, что напиток сильно ее расслабил. До того она пила лишь пиво, медовуху и абрикосовую сладкую настойку, которую делал отец Моол Тана, и такого эффекта не наблюдалось. Ангимарское было очень дорогим и редким вином, да что там редким — уникальным, и позволить его могли себе лишь те, кого не заботило количество грошей в кармане или завтрашний ужин. Вкус вина ей понравился, но то, что напиток делал с головой… Гаро пока не определилась, как к тому относиться. После второй кружки проблемы отступили, и жизнь показалась гораздо проще, чем была.
