Вчера я отнесла попавшие ко мне папки на отрядный этаж и подсунула их одну за другой под дверь комнаты Диего. Отправив сообщение о них через коммуникатор. Почти сразу в ответ пришло «спасибо». Встречаться ночью я опасалась, он начнет обнимать, я потеряю голову и будет очередной «последний раз» без серьезного разговора, потому что думать разумно в горизонтальной позиции с тигром я оказалась катастрофически не способна.
Чтобы собраться с мыслями и подготовиться к разговору, я поехала на место, расположение которого нашла в первой папке. Рассвет, тишина и — наглядный пример того, что со мной может произойти — чем не идеальная обстановка для охлаждения мятежного разума.
Под ногами мягко потрескивал песок, смешанный с гравием. Сверяясь со схемой, я прошла до третьей линии, повернула направо и остановилась, изучая небольшой ухоженный участок.
Уютная низенькая оградка была выкрашена в предсказуемо черный цвет. На невысоком постаменте мечтательно запрокинув голову к небу, стояла каменная девушка. Юная, тоненькая как тростинка. С небольшим носиком и крупным смешливым ртом. Удивительно живая для старого памятника.
— Красивая, да? — спросил меня Владимир. — Я надеялся, что ты придешь, хотя не очень в это верил. Но только ты и могла прийти.
Он сидел боком на узкой скамейке и тоже смотрел вверх, изучая редкие, полупрозрачные облака.
Я не спрашивала, как он меня вычислил, потому что и сама его определила почти от входа. Ворота открыли совсем недавно, кроме нас и посетителей-то еще не было.
— Очень красивая, — искренне ответила я. — Полли?
— Полли. Хорошо ее изобразили. Один в один.
Он продолжал изучать облака, я на всякий случай тоже посмотрела вверх, но ничего заслуживающего внимания не увидела.
— Я… Я посмотрела по документам, вы же не родственники?
Психолог вздохнул и слабо улыбнулся, словно вспомнил что-то давнее, почти забытое, но очень приятное.
— Нас часто принимали за брата и сестру. Мы с Полли дружили лет с трех, не разлей вода. Когда у обоих обнаружились зачатки ментальной силы, она так радовалась, говорила — мы с тобой как две стороны одной монетки, неразделимы. На всю жизнь.
Я подошла поближе, опасаясь увидеть дорожки слез на его щеках, но он продолжал светло улыбаться.
— Сегодня Полли порадовалась, наконец-то. Когда-то я пообещал ее только радовать. Но это не всегда быстро получается.
Мне стало не по себе. Он заговорил о мертвой девушке как о живой и в воздухе легко прошелестели ленты искренней нежности. Владимир не скрывал эмоций, он сидел вообще без щитов.
Насколько помню из собранных материалов, его одноклассница покончила с собой примерно через полгода после школьного выпуска. Никуда не поступила, несмотря на настойчивые требования учебных консультантов и обязательные разнарядки по менталистам. Прожила тихо, ничем не занимаясь, и ушла, разрезав себе вены.
Вот и проявилась та самая «менталисточка», о которой довольно упоминали и Гордон Дюран, и Дон Вэй.
— Она… подсела на оборотней? Или ее затравили?
Не знаю, ответит он или нет, но я должна была спросить, выяснить, что произошло много лет назад с юной хорошенькой девушкой, чья психика оказалась болезненно чувствительной. Как и у всех менталистов по природной сути. Как и у меня.
Надеюсь, Владимир не разозлится, на вид он вполне открыт для общения.
— Не сразу, — он поправил очки и опустил глаза на памятник, — больше года ее насиловали, приучали, а она никому не рассказывала, даже мне. Потом сказала, что это все равно неизбежно, что нужно просто привыкнуть, принимать чужое и свое удовольствие с радостью. Все менталисты через это проходят. Сначала нас берут оборотни, потом фейри.
Он помолчал, едва заметно поморщившись.
— Меня не тронули, потому что… брезговали, я был слишком нервным в те времена, трясся как кролик от любого слова или движения. А так-то на меня некоторые девочки-волки посматривали.
Он хохотнул, повернулся ко мне и подмигнул.
— Никогда не знаешь, что нас спасет в трудную минуту. Иногда страхи полезны. Да, Ева?
Это да, я черпаю силу в преодолении, становлюсь сильнее. Похоже, так же как и он. Но сейчас речь не об этом.
— Владимир, вы… осознанно стравили оба клана? В городе может начаться война. Без турнирных денег крысы долго буду восстанавливаться и не факт, что снова вернут утраченные позиции. Но вычислить волков как виновников их разорения и потери репутации — всего лишь вопрос времени. Как у вас получилось настроить Крейга против отца? Как вы со своим уровнем взяли его под контроль? Через Клариссу? Или… вы сильнее, чем вторая ступень?
— О, милая. Контроль длится недолго, всего лишь пока контролер рядом. Ну может еще какое-то совсем непродолжительное время. Нам с тобой, слабым менталистам, лучше работать с эмоциями. Поверь, Крейг и сам очень хотел сместить отца, в идеале — убить, пусть и не своими руками. Я не управлял им, а только ускорил процесс. Волк иногда заходил за сестрой, пару раз прерывал наши сессии, чтобы забрать Клариссу или поугрожать мне, требуя молчания. И помочь ему осознать истинные потребности и желания было совсем несложно.
Трельяк многозначительно поиграл бровью.
— Не обязательно кого-то ломать. Иногда нужно просто проявить суть.
— Я не верю в ваш «слабый» уровень.
— Как и я в твой, милая.
Кхм. Уел. Обсуждать уровни точно не в моих интересах.
— Вы точно знаете, что в смерти Полли виноваты ваши бывшие одноклассники Дюран и Вэй? За полгода после выпуска она могла встретить еще кого-нибудь.
— Она уже не могла без них, без… общения. Сама прибегала на территорию кланов, стояла у ворот, уговаривала ее пустить. Полли не просто «подсела на оборотня». Ее приучили два альфы, к одновременным мощным эмоциональным потокам от обоих. В итоге, когда они закончили школу и ушли в семейные дела, перестали ей ежедневно интересоваться… она начала сходить с ума. Я учился в другом городе. Полли писала мне каждый день, умоляла помочь, обещала сделать для меня что угодно, только… Я хотел приехать и не успел.
— То есть косвенно вы вините и себя.
— Нет, — он закричал, поднимаясь с лавочки. — Мы, менталисты, ни в чем не виноваты. Вот ты, милая сопереживающая Ева, ты винишь себя в том, что подсела на оборотня?
Это был удар под дых. Ожидаемый, но все равно внезапный. Я должна была что-то ответить, но не могла, пыталась подобрать слова, но они просто не приходили. Во всем мире не осталось подходящих слов.
Я не знаю.
— Ева, — он шагнул ближе, ловя мой взгляд, — никогда не думай о себе плохо. Ты умница, ты преодолела столько, что твоим сверстницам и не снилось. Сейчас не тебя используют! Считай, это ты получаешь нужный опыт, становишься сильнее, решительней и однажды… однажды ты… мы… мы все сможем изменить ситуацию. Природа не терпит пустоты. Людям нужна защита и она появилась в нашем лице. Нужно всего лишь время, и без разницы, сколько его пройдет, но, когда ты будешь готова, все, кто брал, не спрашивая, тебя и твою душу… все они заплатят.
