Глава 1. О втором этаже, друге детства и почему плохо, когда не заряжен коммуникатор
Ветка дрогнула под ногами, немного пружиня, но не сгибаясь вниз. Я легко перешагнула с нее на широкий удобный подоконник. За четыре года университета, пока мы с Алексом не виделись, дерево под окном его спальни сильно разрослось и залезать стало даже удобнее.
Помню, совсем первый раз, когда мы испробовали этот путь, нам было лет по восемь. У меня личной комнаты не было, у него — была, это все и решило. Хотя папа Алекса нашу дружбу не приветствовал, в бедовые детские головы сама собой пришла мысль о тайных посиделках.
Забирались по дереву на второй этаж мы вдвоем, делали домашнее задание, болтали. А потом я тихо спускалась, а друг оставался дома. Сейчас я понимаю, что его мама прекрасно знала о наших проделках, но виду не подавала и внезапному появлению сына вечером в детской не удивлялась. На столе мы часто находили гору приготовленных бутербродов и ДВЕ чашки с чаем. Спасибо чуткому материнскому сердцу.
Придержав створку открытого для меня окна и задержавшись на подоконнике, я улыбнулась, с ностальгией всматриваясь в темноту комнаты. А где Алекс? Мы встретились сегодня у торгового центра, обнимались как сумасшедшие, никак не могли наговориться, и он поклялся, что организует нам «вечер в детской», как в старые добрые времена. Только постарается отделаться от родителей, которые закатили по поводу его возвращения грандиозную вечеринку у бассейна. Скажет, что устал, попрощается с гостями и пораньше пойдет «спать».
Внутри пахло цитрусовым моющим средством, заботливая мама моего друга явно подготовилась к приезду сына. Я широко улыбнулась и по памяти двинулась по комнате. Разросшееся дерево полностью закрывало окно, но свет включать я не буду, мало ли кто заметит странное свечение из-под двери в отсутствие хозяина.
Посижу спокойно, пусть приятель отделается от гостей, заодно коммуникатор заряжу — совсем старенький, слишком быстро сливается до нуля.
Пока нащупывала на прикроватной тумбочке зарядный круг, вспоминала повзрослевшего, раздавшегося в плечах парня. Посветлевшие от южного солнца каштановые пряди — раньше они достигали плеч, а теперь стали чуть короче, и Алекс убирал их за уши. Зато глаза были все такие ж шкодливые и веселые, ясно-голубые как летнее небо.
Я медленно опустилась на кровать и мечтательно закинула руки за голову. Все четыре года разлуки мне мучительно не хватало друга и, наконец, он вернулся. Перекати поле Алекс. Гуляка Лекс Фаворра, оборотень и фантазер. Мой единственный товарищ детства.
Вздохнув, я хотела повернуться на бок, но вдруг тяжелое покрывало упало сверху и хриплый от пробуждения голос негромко произнес:
— Легко по веткам забралась?
Мое зрение далеко не как у оборотней, и спящего парня я воспринимала лишь темным пятном, зато сейчас сюрприз получился обоюдным.
— Легко, — фыркнула я, — взлетела как на крыльях, так хотела увидеться.
— Ну раз хотела…
И кроме стеганой ткани меня укрыло мужское, жаркое ото сна тело. Кажется, раздетое. По крайней мере руки нащупывали обнаженную кожу боков и твердой широкой груди.
— Ты что…, - растерянно начала я, но закончить фразу мне не дали.
Алекс крепко стиснул меня в объятиях и поцеловал. Горячо прижимаясь губами, прихватив и на мгновение втянув в рот недоуменно оттопыренную нижнюю губу.
Я растерянно охнула, не понимая, как реагировать на происходящее. Неужели Алекс думал обо мне и как о девушке, а я совершенно этого не замечала? Было душно, странно, немного неудобно. Я совершенно потерялась в жадных мужских поцелуях, ставших для меня первыми.
В знакомый запах любимого Алексом фруктового чая вплеталась новая, еще незнакомая мне пряная горчинка. Он повзрослел, изменился, мой друг детства. Грубо отталкивать его не хотелось. Воздуха не хватало, мысли путались.
По самому краешку моего эмоционального кокона скользнула терпкая волна чужого возбуждения, такая странная, учитывая от кого я ее почувствовала. И… неожиданно она нашла ответный всполох внутри меня. Две эмоции поплыли навстречу друг другу, еще не касаясь, скорее присматриваясь, приноравливаясь.
Нет, я не разрешала себе «читать» окружающих, но и полностью закрыться от ментального шума при моих слабых навыках управления пока не получалось. Поэтому волей-неволей до меня доносились случайные отголоски ярких чувств.
Алекс меня хотел. Еще осторожно, но уже распаляясь с каждым движением языка.
Может быть… он прав, и нашим отношениям нужно дать новый шанс, открыть дверь возможностям?
— Сладкая, такая мягкая, — приподнявшись на локтях, он немного передвинулся и нечто будоражуще «твердое» четко разместилось между моих бедер. Я испуганно дернулась, но меня еще жестче зафиксировали и снова поцеловали, отправив плыть в безумном длинном горячем танце губ. Вечерняя, едва отросшая щетина покалывала подбородок, рассылая волны мурашек вниз по шее. Ничего себе, Алекс! Ничего себе…
Губы посасывали, мягко сжимали, легко прикусывали. Гладкий твердый язык врывался внутрь и хозяйничал, оглаживая небо, сталкиваясь с моим языком, полируя, вырывая из меня потерянные ошеломленные всхлипы.
Покрывало закрыло нас от всего мира, отрезая настоящее и прошлое, закидывая в какое-то зыбкое небытие, где я терялась, словно маленькая девочка в тумане.
Головокружительные поцелуи и ровные, плавные надавливания бедрами, скольжение обнаженным сильным мужским телом запустили во мне неконтролируемую дрожь, кажется, я потеряла контроль над ногами, они странно онемели.
Пусть я не опытная, но ведь не дурочка, понимала, что происходит. Молодые оборотни темпераментны, да только Алекс никогда не выходил за рамки, часто повторяя об «особенности» наших отношений, что мы не такие как все, и что я для него единственная и неповторимая родная Ева.
Похоже, в своей детской наивной слепоте я не замечала, какая потрясающая химия жила между нами, скрывалась до тех пор пока умный молодой мужчина просто не зажал меня в кровати. От его жажды, яркого искристого желания вело словно от шампанского.
Футболку рывком вздернули до подмышек и оборотень обхватил ладонями два полушария, ныряя нетерпеливыми пальцами под края спортивного белья.
От неожиданной смеси стыда, возбуждения и горячечного желания продолжения я застонала, и Алекс довольно выдохнул, опалив дыханием ухо и щеку. Быстрыми, колкими поцелуями он начал двигаться вниз, и я невольно закрыла глаза, практически сдаваясь, доверяя ему действовать дальше.
Неожиданно на тумбочке рядом звякнул коммуникатор, сообщая о поступившем письме. Потом еще и еще раз. Кто-то настойчиво пытался до меня достучаться, причем давно, и теперь зарядившийся аппарат принимал не дошедшие ранее сообщения. Одно за другим.
