Они играли вторую ночь. Д'Этранже расклеился, делал ошибки.Но Казанова тоже чувствовал глубокую усталость. К рассвету он отыграл своиденьги. В девять пришла госпожа Зальцман. Казанова применил психологическуюхитрость, он начал спор с д'Этранже, что тот слишком долго отсутствовал, изанялся флиртом с госпожой Зальцман. Принесли бульон. Д'Этранже начал шататьсяна стуле и весь в поту упал в обморок. Казанова дал кельнеру, которыйприслуживал им сорок два часа, шесть луи, собрал свои деньги, принял рвотное,поспал пару часов и потом изрядно поел.
В Базеле Казанова снова хотел спать с Кортичелли и застал еес нагим настоятелем базельского собора графом Б. Казанова достал пистолет иотбросил одеяло. Он был в хорошем настроении и смеялся во весь голос. «Картина,представшая моим глазам, была весьма притягательна, она была комична и,вдобавок, сладострастна», пишет Казанова. Кроме того, он находит вид двухпереплетенных тел чувственно возбуждающим. Добрые четверть часа он молча ихразглядывал и боролся с искушением улечься с ними третьим. Наконец, он вызвалнастоятеля на дуэль, которую тот, дрожа, отклонил. Тогда он выбросил настоятелявон.
Казанова послал маркизу в Лион и привез Кортичелли в Женеву.Он вызвал Пассано из Турина, так как хотел представить госпоже д'Урфе вкачестве адепта человека с привлекательным обликом и рожей настоящегоастролога. Госпожа Лебель, бывшая домоправительница Дюбуа, пришла к нему смальчиком восемнадцати месяцев. Казанова без колебания принял своего сына. Онуже собрал внушительную коллекцию бастардов в Европе. Дюбуа, «одна издесяти-двенадцати женщин, которых я нежнейше любил в счастливом возрастемолодости и на которых я мог бы жениться…» В старости независимость становитьсярабством. Казанова снова встретил этого сына через двадцать один год в Фонтенбло.Три часа подряд Казанова рассказывал свои приключения; друзья, люди простые,едва могли рассказать что-либо.
«В течении моей длинной карьеры развратника», говорит этотсамый поздний из великого квартета итальянских эротиков, Бокаччо, Аретино,Макьявелли и Казанова, «моя непобедимая тяга к женскому полу побуждала меняприменять для совращения все искусства. У меня было насколько сотен женщин, чьипрелести победили мой разум, вскружили голову. И наилучшие успехи я постояннополучал из того, ….. …… …… Я знал уже в молодости, что тяжело соблазнить однумолодую женщину, потому что ей не хватает мужества, в то время как вместе сподругой это достигается легче. Слабости одной вызывают падение другой. Отцы иматери думают иначе. Однако они не правы… Чем невиннее молодая женщина, темменьше она знает о путях и намерениях соблазнителя… В общем не сожалея о своихлюбовных приключениях, я не желал бы, чтобы мой пример служил погибелипрекрасного пола… мои наблюдения должны быть полезны неосторожным отцам иматерям и доставить мне их уважение…»
Здесь говорит совершенно запутанная смесь зрелого насмешникаКазановы: юморист, наигранный моралист, насмешник, циник, преподаватель в школедьявола, психолог эротики, мастер издевки, балаганный плясун, похотливыйстарик.
Он однако гордился быть «преподавателем любви». «Моеобучение приносило плоды: обе мои ученицы уже стали мастерицами в искусственаслаждать и наслаждаться.»
В Лионе он снова вытянул пятьдесят тысяч франков из богатоймаркизы д'Урфе. Они были нужны ему, чтобы встретить в Турине Федериго Гуальдо,тогдашнего главу ордена розенкрейцеров (Гуальдо уже в 1688 году было бычетыреста лет). Как вельможный князь, в пышности и с лакеями поехал Казанова вТурин к Гуальдо, он же Погомо, он же Пассано.
Повсюду он обнимал старых подруг, они уже были у него вбольшинстве городов Европы.
В Турине он устраивает целый эротический водоворот. Читателюмемуаров Казановы очень легко было бы потерять дыхание от непрерывносменяющихся эротических приключений, если бы каждое новое приключение не былобы все более увлекательным, или комичным, или просвещающим, или по меньшей мерепестрым и авантюрным.
Как мог Казанова все еще различать женщин, когда от часа кчасу его запутанные планы эротических кампаний шли как попало? Это относится кловкости и к громадной памяти как при одновременной игре в шахматы, иестественно к таланту импровизации урожденного комедианта, сынакомедиа-дель-арте.
Он уже выполнял свои амуры с осмотрительностью бизнесмена, сравнодушием бывалого чиновника, с точностью и скукой. Дело любви, делорасставания — все имело предписанные методы, конечно с индивидуальнымивариантами. Каждый «случай» проводился по-особенному, согласно своимдостоинствам, и исполнялся тщательно к полному удовлетворению клиентки.Марколина сказала ему, что он странствует по миру лишь затем, чтобы несчастныхмолодых женщин делать счастливыми, предполагая, что они красивы. ЕстественноКазанова знал, что несчастливых жен совращать легче.
Из Лиона Мария де Наирне пишет 28 мая 1763 года господину деРамзаю, своему жениху, о неизвестном постояльце отеля:
«Этот бешеный путешественник приехал в отель дю-Парк в Лионев пять вечера. Он сразу же устроил адский спектакль, когда ему не дали комнаты,которую он заказал заранее. Его слуга выглядел еще более медведем, чем он… Ноуже за столом он был в прелестном расположении духа, говорил о тысяче различныхвещей и искрился сотнями граней остроумия. Мы не могли оторваться от его уст.Шевалье д'Ажи, сидевший рядом с ним, сгорал от желания познакомиться с этойвыдающейся личностью… Он был высокого роста, смугл и одет, как благородныйгосподин. Тяжелые кольца блестели на его пальцах. Его иностранный выговор былсамым забавным из всех, что можно представить. Очень красивая молодая женщина,такая же смуглая, со сверкающими зубами, с тем же итальянским акцентом,сотрясалась от смеха над историями, которые он великолепно рассказывал длянашего увеселения. Встав из-за стола, он предложил небольшую игру. Господин деЛонжемар держал банк. Шевалье проиграл двадцать луидоров, господин де Лонжемарнаверное сотню, а чудесная незнакомка выиграла кучу золота. Перед тем, как мыпошли спать, он предложил дамам бонбон, и только потом шевалье д'Ажи смог, какон хотел, поговорить с ним… Это был господин де Казанова из Венеции…»
Глава 18
Шарпийон
Мы все страдаем в этой жизни; кто возьмет с нас отчет, кромеБога?
Гете, «Разговоры в ложе на поминках братьев»
Он здоровым лег в постель, а когда утром захотел встать, тооказался мертвым.
Георг Христоф Лихтенберг
Аплодисменты делали меня счастливым.
Казанова
El Diablo sabe mucho, porque es viejo.
Дьявол знает много, потому что стар.
Испанская пословица
В Париже у брата Франческо Казанова встретил аббата Дзанетто— три брата Казановы были вместе. Этому Дзанетто возвращение в Рим оплатилКазанова; Кортичели, которая от венерической болезни жила в нужде, он оплатиллечение, во время которого она умерла; все, кто его предал, «приняли ужасныйконец». Так он играет роль литературной Немезиды.
