Книга Уроки вожделения - Элла Казанова

Сердце грохотало о ребра с такой силой, что грозило вот-вот проломить их, ладони вспотели, в ушах шумело, а напряжение достигло невыносимого накала.

Тогда сидящий за столом мужчина первым нарушил тишину.

– И чем же обязан вашим визитом в столь неурочный час, мисс Эштон?

Стоящая в центре комнаты девушка прерывисто втянула воздух, но ответила спокойным негромким голосом.

– Думаю, вы знаете, зачем я пришла, лорд Кройд.

Мужчина приподнял уголок губ и откинулся в кресле, не отрывая от нее холодного взгляда. Его гладко выбритое лицо осталось совершенно бесстрастным, только в глазах зародилось, какое-то глубокое пугающее мерцание.

– Не имею ни малейшего представления. Просветите меня.

Ее пальцы слегка подрагивали, а жар камина опалял и без того пылающие щеки, но Ара не отводила прямого взгляда. Хотя кабинет был довольно просторным, а от маркиза ее отделяло не меньше полудюжины шагов и широкий полированный стол, девушке казалось, что они стоят вплотную, что он заполнил собой все пространство, что она чувствует на своей коже его дыхание.

Крупная широкоплечая, но не массивная фигура – тело зверя, по ошибке заключенное в костюм джентльмена, – коротко стриженные вопреки моде волосы, отливающие сталью, словно припорошенные вечным инеем, и обманчиво мягкие движения. Этот мужчина вызывал в ней неприязнь и… неконтролируемый страх. Маркиз был похож на затаившегося хищника: расслабленная поза, ленивое движение пальцев, которыми он крутил сигару, словно раздумывая, закурить или положить обратно в шкатулку – все было призвано продемонстрировать, что разговор ему неинтересен, почти скучен. Вот только серые глаза, неестественно светлые, почти прозрачные, пристально наблюдали за каждым жестом Ары, а тонкие ноздри время от времени трепетали, словно втягивали аромат добычи.

И от этого взгляда, от загустевшего воздуха, от смеси запахов – сигары, горячих углей, дорогого парфюма, а за всеми ними запаха этого мужчины, – волоски на ее шее поднимались, а пальцы в перчатках потели, но девушка не позволяла страху прорваться наружу, отразиться на лице.

– Полгода назад вы просили у отца моей руки, – тихо начала она. – И вам было отказано.

На последнем слове ее голос все-таки дрогнул, а уголок рта маркиза приподнялся еще немного. Его пальцы небрежно вернули сигару в шкатулку.

– Вы передумали? Боюсь, я тоже: понял, что брак не для меня. – Крышка ящичка захлопнулась с громким щелчком, как мышеловка. – Да и обстоятельства, увы, переменились: дочь преуспевающего графа была куда, как более завидной партией, чем дочь разорившегося и, по слухам, находящегося на грани помешательства.

Ара на миг прикрыла глаза – этого ответа она ожидала, – и продолжила.

– Да, была. До того отказа. До него у нас действительно все шло хорошо. А через неделю после… сгорели отцовские фабрики.

– Несчастья случаются сплошь и рядом, достаточно одной случайной искры, – насмешливо заметил маркиз, откидываясь в кресле.

Ара не думала, что можно ненавидеть еще сильнее. Оказывается, можно.

– Целых пять сгорели в одну ночь. А еще через месяц богатейшая медная жила резко истощилась.

Последнюю фразу девушка произнесла с легким удивлением. Если одновременные пожары на фабриках еще можно было объяснить слаженным поджогом, то, как объяснить истощенную жилу, она не понимала, но чувствовала причастность сидящего напротив и даже не предложившего присесть ей мужчины.

– И в этом тоже виноват я? – приподнял бровь он.

– Фермеры один за другим отказались от аренды и съехали с земли, а отца исключили из клуба, который посещал еще его прадед.

– Должно быть, за долги, – вежливо заметил маркиз.

Девушка не отрывала от него серьезного взгляда:

– Возможно, я многого не понимаю, но далеко не глупа, лорд Кройд. Поэтому это я вас спрашиваю: чего вы хотите?

Мужчина не торопился с ответом, лениво рассматривая ее, и Ара еле сдерживалась, чтобы не стиснуть пальцы в кулаки. Ни один джентльмен не позволил бы себе так откровенно ее разглядывать! Но маркиз, разумеется, не джентльмен.

– Снимите плащ, – негромко велел он.

Помедлив, Ара потянула за тесемки и позволила плотной ткани соскользнуть на пол. Взору маркиза открылся ее обычный повседневный наряд: наглухо застегнутое платье с высоким воротом-стоечкой, сколотым камеей, а из-под длинного подола не видны даже кончики туфель. Каждый дюйм кожи укрыт тканью, открытым оставалось только лицо, но Ара чувствовала себя сейчас такой уязвимой, словно стояла перед маркизом в нижней сорочке или… вовсе без нее. Одним только взглядом этот мужчина словно сдирал с нее тонкий муслин, трогал, щупал, прикасался, оставаясь на месте. Взгляд спокойно опустился к ее груди, задержался, а потом снова поднялся к лицу.

– Снимите перчатки и шляпку.

Ара снова послушалась, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, а виски сдавливает все сильнее.

Распустила атласный бант под подбородком, сняла и положила в кресло боннет. Мягкий завиток упал на плечо, тогда, как остальные волосы остались собранными в высокую простую прическу. Перламутровые пуговички, которых на каждой перчатке насчитывалось ровно двенадцать штук, долго не давались дрожащим пальцам, но мужчина не подгонял.

Безмолвно наблюдал за каждым ее движением, и тишину нарушал лишь шелест ткани и шорох пламени в камине. На стенах гуляли тени, словно всматривались в происходящее, а булавка в шейном платке маркиза вспыхивала обжигающим янтарем.

С каждой секундой Аре становилось все труднее дышать. Голова кружилась, в горле пересохло, и внутри все изнемогало от глупого желания обхватить себя за плечи, закрыться от того непонятного, пугающего и подавляющего, что исходило от этого мужчины, схватить плащ, выскочить в ночь и бежать, бежать без оглядки до самого дома, лишь бы больше не видеть ледяных колющих инеем глаз, внушающих ей такой животный ужас пополам с ненавистью.

Избавившись от второй перчатки, Ара снова застыла, но на этот раз опустила глаза, не в силах больше смотреть ему в лицо. Особого облегчения ее оголившимся нервам это не принесло: она ощущала маркиза каждой клеточкой своего существа, ощущала, как оседают пылинки на шторы, как огонь выедает нутро углей в камине, как мягкий ворс ковра упирается в кожаные подошвы туфель, и мастика впитывается в свеже-отполированную мебель.

– А теперь скажите, Дэйнара, мне отказал ваш отец или… вы? – в мужском голосе больше не звучало и тени насмешки.

Ара не видела смысла лгать, да и, что-то подсказывало, что маркиз сразу почует фальшь.

С трудом, но все же она подняла глаза, вновь посмотрев прямо.

– Отец сомневался… – она запнулась, – из-за вашей репутации.