Он не знал, что 14 июня, после полуторачасовых схваток, Лукреция родила девочку, такую слабую, что кормить ее она смогла лишь на следующий день. Опасаясь, что ребенок может умереть некрещеным, Альфонсо велел тотчас ее окрестить и назвать Изабеллой Марией, а в качестве крестных родителей выбрать Элеонору делла Мирандолу и графа Александра Серафино дель Форно. У Лукреции был небольшой жар, но надеялись, что скоро она поправится. Однако 20 июня состояние ее стало угрожающим, и врачи опасались за ее жизнь, тем более что от «плохого вещества» она не избавилась (вероятно, во время беременности в организме скопилась менструальная кровь) и была крайне слаба. В предыдущие две ночи у нее были приступы, и врачи приготовились пустить ей кровь. Они остригли ей волосы. Утром началось носовое кровотечение. Альфонсо был в отчаянии, а феррарцы страшно беспокоились. Жизнь ее подходила к концу, думали, что ей осталось несколько часов. Она утратила зрение и способность говорить. Альфонсо не отходил от постели умирающей. Внезапно она пришла в себя, и состояние ее значительно улучшилось. «Врачи говорят, что если у нее не будет еще одного приступа, она пойдет на поправку, — писал Проспери. — Господи, дай герцогу утешение, ибо он в таком состоянии, что хуже и быть не может. Горожане страшно будут горевать, если она умрет». В ту ночь и на следующее утро, после 22-го, состояние ее улучшалось, и люди стали надеяться, что она выживет.
У Лукреции, однако, таких иллюзий не было. Чувствуя приближение смерти, собрав последние силы, продиктовала она письмо Льву X:
Ваше Святейшество…
С глубоким почтением припадаю к ногам Вашего Блаженства и смиренно прошу милости Вашей. Промучившись более двух месяцев из-за тяжелой беременности, 14 числа, как было угодно Господу, я родила дочь. Я надеялась, что разрешение от бремени облегчит мои страдания, однако все произошло по-другому, я обязана заплатить долг природе. Всемилостивейший Создатель одарил меня сполна и указал, что конец мой близок: через несколько часов я уйду из жизни, получив святое причастие. В этот момент, будучи христианкой, хотя и грешницей, смиренно прошу Ваше Святейшество прочесть заупокойную молитву за мою душу. И еще умоляю Вас проявить милость к моему супругу и детям, слугам вашего Блаженства.
Феррара, 22-й день июня 1519 года, четырнадцатый час.
Смиренная раба Вашего Святейшества, Лукреция.
Но Лукреция отчаянно цеплялась за жизнь. Несмотря на присущую ей набожность, она ощущала необходимость в высшем благословении земного мира, которое помогло бы ей перейти в мир иной. Грехи Борджиа лежали на ней тяжким грузом. У нее были маленькие дети, и она не хотела их оставлять. В постскриптуме своего письма от 22-го числа Проспери написал: «В этот 23-й час герцогиня все еще жива», тем не менее все приготовления к погребению были уже завершены. Даже смерть ее не была легкой: утром 24-го врачи перестали бороться за ее жизнь, «увидев сотрясавшие ее конвульсии». До этого они испробовали все способы, «чтобы очистить организм, как это принято при трудных родах», но что бы они ни делали, было напрасно. Не помогали и нескончаемые молитвы в монастырях Феррары. Альфонсо отлучался лишь для того, чтобы немного поесть и на минутку вздремнуть. «Маленькая бедная женщина лежит сейчас на смертном одре, ее мучают судороги, она никого не узнает и не может говорить… — писал Проспери. — Да ниспошлет Господь прощение ее душе и даст утешение и выдержку герцогу, потому что Его Светлость страшно горюет. Вчера он был так слаб, словно бы несколько дней подряд его мучила лихорадка. Теперь стало ясно, как сильно он ее любил».
Лукреция умерла в ту ночь «в пятом часу», прожив два месяца после тридцать девятого своего дня рождения. Альфонсо написал два личных письма — Федерико Гонзага, своему племяннику, и неизвестному другу. Первому он написал: «Я не могу удержаться от слез: страшно тяжело лишиться такой милой, славной подруги, какой она всегда была для меня. Мы нежно любили друг друга. В этот горький час я прошу тебя об утешении, хотя я знаю, ты разделяешь мое горе, и мне было бы легче, чтобы кто-нибудь поплакал вместе со мной, а не обращался ко мне со словами утешения…»Во втором письме он написал, что его «любимая супруга после нескольких дней болезни, сопровождавшихся сильнейшей лихорадкой и жутким calarro [возможно, туберкулезом], приняла Святые Дары Церкви и с искренним смирением, отличавшим всю ее жизнь, отдала свою душу Богу. Она оставила меня в страшном горе, ибо эта ничем невосполнимая потеря оказалась к тому же и совершенно неожиданной. О придавившем меня горе я пишу Вам и другим, кто любит меня, потому что… мне кажется, это принесет мне некоторое облегчение…»
ПОСТСКРИПТУМ
Лукрецию похоронили в монастыре Корпус Домини. Сегодня она лежит под простой мраморной плитой вместе с Альфонсо и двумя их детьми, Александром и Изабеллой (последним рожденным ею ребенком, пережившей мать только на два года), а также с матерью Альфонсо, Элеонорой Арагонской. Рядом с ними могила старшего сына Лукреции и Альфонсо, герцога Эрколе II. В другой могиле лежит его дочь, внучка Лукреции, тоже Лукреция. Она умерла в монастыре, будучи монахиней, и там же покоится Элеонора д'Эсте, единственная дочь Лукреции. Она тоже стала монахиней монастыря Корпус Домини.
В 1570 году Феррару потрясло страшное землетрясение. Оно почти уничтожило красоту того города, который знала Лукреция. Ее внук, Альфонсо II. перестроил замок. В 1597 году, когда он, последний законный правитель из рода Лукреции и Альфонсо, скончался, многие церкви и дворцы все еще лежали в руинах. На следующий год папа Климент VIII изгнал из города Чезаре д'Эсте, внебрачного внука Альфонсо (после смерти Лукреции герцог взял себе в любовницы Лауру Дьянти). Клименту VIII удалось сделать то, чего не получилось у понтификов Юлия II и Льва X. Чезаре удалился в Модену с тем, что осталось от наследия Эсте. Папский легат, кардинал Альдобрандини. забрал сокровища Альфонсо I — картины Тициана — и увез их в Рим.
Феррара, бывшая одним из самых блестящих дворов Европы XV и XVI веков, впала в апатию и стала бледной тенью самой себя. Тем не менее Феррара сохранила романтический флер. Джеймс Босуэлл увидел «прекрасные руины великого города». В 1846 году Диккенс писал о притягательности длинных молчаливых улиц, полуразрушенных дворцов со стенами, обвитыми виноградником, напомнившим ему приспущенные знамена. Габриэле д'Аннунцио назвал Феррару «городом безмолвия». Об Эсте, увы, уже не вспоминают.
АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
Cambridge University Library Archives, Acton Papers (CUL)
Acton MSS, Add. MSS 4757: письма Джанлуки Поцци из Рима к Эрколе I д'Эсте, касающиеся вопроса о браке Лукреции; переписка Джерардо Сарацени и Гектора Берлингуэра с герцогом Эрколе д'Эсте.
Add. MSS 4758; письма Бельтрандо де Костабили из Рима к Эрколе д'Эсте.
Add. MSS 4759: письма Бельтрандо де Костабили из Рима, касающиеся болезни и смерти Александра VI, судьбы Чезаре и реакции Юлия II на нападение на Джулио д'Эсте.
Biblioteca Communale Ariostea di Ferrara (BCAFe)
