– Конечно. Этим я навсегда заставлю замолчать злые языки. Люди больше не будут шептаться за моей спиной. Они увидят это и уйдут удовлетворенными. Знаешь, на празднование приедут даже из форта Лареми и Каспера. Среди них не только старики, но и молодые люди, которые построили новые города на этих холмах. Они все будут здесь, и я вселю в их души покой. Я расскажу им, что они могут ждать от нового представителя по делам индейцев.
– Это надо рассказывать сиу. Это с ними ты будешь иметь дело, – тихо заметила Рут, но он не слушал ее.
– Я могу обеспечить им защиту, которой у них не было со времен сражения при Малом Бигхорне.[40]Благодаря новому представителю они смогут спокойно спать в своих постелях.
– Бенджамин…
– Напоследок я приготовил большой сюрприз. Хью Батлер приедет из Вашингтона, чтобы открыть праздник.
Она удивленно посмотрела на мужа.
– Сенатор Батлер!
– Да. Я знал, что ты удивишься.
– Он проделает весь этот путь? Ты уверен?
Уэстфолл нахмурился.
– Конечно, он приедет. Разве ты мне не веришь?
– Но признайся, случай не достаточно важный, чтобы ехать в такую даль из самого Вашингтона. Бенджамин, он пожилой человек. Ему, должно быть, уже восемьдесят пять!
Ее муж был явно озадачен. Он, кажется, никогда не считал Хью Батлера старым.
– Бенджамин, – продолжала она. – Он слишком стар, чтобы совершать такие дальние поездки. Даже ты был очень утомлен дорогой сюда. Подумай, как ужасно может сказаться на нем такая дорога.
– Глупости. Я вовсе не был утомлен. – Он вытер пот со лба и недовольно взглянул на солнце. – Он приедет. Я его пригласил и совершил все приготовления.
– Но ты не получал от него известий? Он же не подтвердил свое намерение приехать.
– Он приедет. Он знает, как это событие важно для меня. Он приедет. – Уэстфолл вылез из повозки и направился туда, где строители возводили платформу для выступлений.
Ветер Вайоминга поднимал пыль при каждом шаге. Рут закрылась зонтиком от пыли, но при этом солнце стало нещадно жечь ей плечи и лицо. Ее муж остановился, чтобы закурить сигару, и бросил сердитый взгляд в ее сторону. Она следила за ним взглядом и не могла найти в себе ни капли жалости. Навязчивая идея привела его в это негостеприимное место. Все, о чем она молила сейчас, это чтобы он оказался единственным, кто здесь погибнет.
Шрив улыбнулся смуглой женщине-индианке в накрахмаленной блузке в белую и зеленую полоску.
– Я пришел поговорить с Адольфом Линдхауэром.
– О чем?
– По личному делу. Я ищу очень дорогого мне человека, а поскольку мне известно, что она – его старая знакомая, то я подумал, что ему, возможно, известно, где она может находиться.
Голубое Солнце на Снегу выслушала его вежливую речь и улыбнулась.
– Вы актер?
Его черные брови поползли вверх. Потом его улыбка стала еще шире; он снял шляпу и церемонно поклонился ей.
– Мне кажется, вы знаете человека, которого я ищу.
– Входите.
– Благодарю, мадам. Меня зовут Шрив Катервуд.
– А меня – Голубое Солнце на Снегу. Он опять поклонился, беззвучно повторяя ее имя.
– Чудесное имя. Вам не приходила в голову мысль о карьере актрисы?
Она засмеялась; от глаз по ее смуглому, гладкому лицу побежали морщинки.
– Нет, сэр. Я жена и мать. Проходите сюда.
Он последовал за ней по длинному коридору, отметив дорогой персидский ковер с синим и красным рисунком под ногами. Хозяйка дома открыла дверь.
– Миранда, к вам гость.
При виде Шрива Миранда вздрогнула.
– Что ты здесь делаешь? Как ты нашел меня?
Он бросился к ней, а Голубое Солнце на Снегу закрыла дверь, оставив их наедине.
– Миранда! – Каким счастьем было ощутить ее в своих объятиях. Он крепко обнял и поцеловал ее. Еще долго в комнате раздавался лишь ее страстный стон и звук жарких поцелуев. Наконец они оторвались друг от друга, чтобы перевести дух.
– Я не могу поверить, что ты здесь.
– Мне казалось, что я потерял половину себя.
– Я так скучала по тебе.
– Что бы ты ни задумала, я здесь, чтобы помочь тебе.
– Поцелуй меня еще раз, – прошептала она. – Пожалуйста.
И как галантный кавалер он был рад выполнить любую ее просьбу.
Потом они сели рядом на софу, покрытую ярким индейским одеялом.
– Я все еще не могу поверить, что ты поехал за мной, – робко сказала она. – В своей записке я сказала правду. Я хотела присоединиться к труппе в Сент-Луисе. Если бы мое дело потребовало больше времени, я бы встретилась с вами в Новом Орлеане. Но я не была уверена, что ты взял бы меня назад.
Он сжал ее руки в своих.
– Я отменил все спектакли в Сент-Луисе.
– Шрив, мы никогда не отменяли спектакли, никогда.
– …по причине твоей «болезни». Хозяин театра был расстроен, но отнесся с пониманием. Мы перенесли контракт на осень.
– Значит… значит…
– Мы нужны тебе, – серьезно сказал он. – Какие бы у тебя ни были планы, это опасное дело. Этот человек – убийца. Ты же член нашей семьи. – Он увидел, как ее глаза наполнились слезами. – К тому же Марк Антоний не относится к числу моих любимых ролей.
Она чуть смущенно засмеялась.
– А мне казалось, что это прекрасное распределение ролей. Ты всегда угрожал мне, что будешь играть его, бегая обнаженным по сцене с плеткой, чтобы хлестать ею всех исполнительниц женских ролей. Когда я особенно плохо играла, ты говорил, что будешь ставить «Юлия Цезаря».
– Да, но я лгал. – Он вновь стал серьезным. – Все эти мужские роли трудно распределять. А ты никогда не играла плохо.
Она улыбнулась.
– Я это запомню. Ада и Джордж поехали в Новый Орлеан?
– Они? Как бы не так! Они здесь в самой отвратительной гостинице, где всем заправляет женщина по имени миссис Браунбутс, которая вполне могла бы сыграть третью ведьму. Мы все там живем, но у тебя условия лучше. – Он оглядел уютную гостиную.
– Да, я остановилась у друзей. – Она прижала руки к щекам. Слезы дрожали у нее на ресницах. – Ада и Джордж приехали с тобой. Вы все приехали в Шеридан, чтобы помочь мне.
– Конечно, Миранда… – Что еще он мог сказать, кроме как опять поцеловать ее влажные от слез щеки.
