— Да.
— И что в ней такого интересного?
— Вот хотим узнать. Человек, которого вы убили, был далеко не святым, мистер Трейнор.
— Не могу сказать, что я встречал за свою жизнь много святых.
— И я тоже, — согласился с ним Ребус.
Выйдя на улицу, он ключом Рори Белла открыл дверь багажного отделения «Х5».
— Ни хрена себе! — вырвалось у Фокса.
Два дробовика и патроны к ним. Сумка, наполненная мешками с белым порошком. Толстые пачки чего-то, похожего на фальшивые банкноты. А к ним ноутбук, часы «ролекс», ожерелье и брошь — результат вторжения в дом Маккаски.
— Если бы я был не я, я бы сказал, что Оуэн Трейнор оказал миру услугу, — задумчиво проговорил Фокс.
— Слава богу, что вы — это вы, — ответил Ребус, захлопывая багажник.
Надо было дождаться приезда криминалистов.
— Я смотрю, вы теперь воркуете, как два голубка, — сказала Шивон Кларк при виде Фокса и Ребуса, появившихся в полицейском отделении на Торфихен. Она ждала их, чтобы втроём отчитаться перед старшим инспектором Ральфом.
— Как там Мэгги Блантайр? — спросил Ребус.
— В ступоре.
— А Дод?
— С ним его племянник. А пока… — Она вперилась взглядом в Малькольма Фокса. — Генеральный прокурор хочет услышать ваш скрупулёзный и ёмкий отчёт — Филип Кеннеди, Билли Сондерс, Саммерхолл…
Фокс старался не смотреть на Ребуса.
— Прямых свидетельств мало. Многое основывается лишь на косвенных доказательствах.
— Тогда так ей и доложите, — сказала она, направляясь впереди в кабинет Ральфа.
Он сидел за своим столом, но встал и каждому пожал руку, прежде чем жестом пригласить их сесть.
— Мы взяли головорезов Рори Белла, — сказал он. — Они в первом и втором кабинете для допросов. Обвинения им предъявлены серьёзные, так что один из них наверняка расколется и расскажет о посещении дома министра юстиции. Похоже, мы все получили результаты, которыми можно гордиться. Все, за вероятным исключением старшего инспектора Пейджа. — Ральф посмотрел на Ребуса. — Я знаю, у вас с ним случались стычки, но кое-где для вас непременно найдётся работа. А пока, я полагаю, вы втроём собираетесь отметить это событие.
— За счёт Полиции Шотландии? — спросила Кларк.
— Сомневаюсь. У нас сейчас режим экономии — вы не забыли?
— Ну, тогда придётся ограничиться пирогами с мясом и бутылкой шампанского.
— Только не в рабочее время. — Ральф улыбнулся и махнул рукой в сторону двери, давая понять, что аудиенция закончена.
Вместо того чтобы сразу же покинуть отделение, Ребус отправился на поиски нужного ему кабинета для допросов. Он вошёл, представился тем полицейским, которые допрашивали охранника ливингстонской парковки. Теперь он был без формы, в камуфляжной куртке и соответствующих брюках. Он сидел, сложив руки на груди, и глядел волком. Рядом с ним сидел адвокат, держа над линованным блокнотом дешёвую шариковую ручку. Ребус попросил детективов дать ему две минуты. Их эта просьба особо не обрадовала, но Ребус настаивал, и в конце концов они вышли из кабинета. Адвокат остался, но Ребуса это устраивало. Он упёрся костяшками пальцев в край стола, нависая над человеком, который ударил его.
— Ты меня помнишь? — спросил он.
— Что, хотите попробовать силы? Ну, валяйте.
— В присутствии твоего адвоката? Нет, удовлетворение я получу, когда увижу тебя на скамье подсудимых. У тебя есть только один шанс: рассказать всё про твоего босса. Чувствовать ты себя при этом будешь как при ударе в живот, но всё равно пойдёшь на это, чтобы тебе скостили срок. Однако имей в виду: другие заключённые будут знать, что ты сделал. Будут знать, что ты кукушка. И это чувство у тебя в животе останется навсегда… — Ребус выпрямился, посмотрел на адвоката. — А вы не слишком напрягайтесь, — сказал он и направился к двери.
Тем вечером, когда он вернулся домой, место для парковки нашлось только рядом с белым «рейнджровером-эвоуком». Ребус вышел из машины, одновременно из своей вышел Даррил Кристи.
— Я слышал про Рори Белла, — сказал Кристи.
— Больше попыток захвата земель не будет, — подтвердил Ребус.
— А ещё я слышал, что вы имеете некоторое отношение к его безвременной кончине. — Кристи протянул руку. Ребус смотрел на его руку, пока молодой человек не опустил её. — Нравится вам это или нет, но я ваш должник. В любое время, когда захотите востребовать долг, вам нужно только позвонить.
— Договорились, — сказал Ребус. Он запер машину и направился к своему подъезду, но помедлил у двери, задержал ключ у замка, повернул голову к Кристи.
— Это серьёзное предложение? — спросил он.
Эпилог
Ровно в четыре часа следующего дня Питер Мейкл вышел из дверей букмекерской конторы на Кларк-стриг. На его лице было разочарованное выражение, которое лишь усилилось, когда он увидел Ребуса.
— Опять?
— Опять, — подтвердил Ребус.
— А если я скажу «нет»?
— Это в последний раз, Питер. Прокатишься со мной, и больше ты меня не увидишь.
— Обещаете?
— Обещаю.
Мейкл уселся на пассажирское сиденье Ребусова «сааба» и пристегнул ремень.
— Холируд-роуд? — предположил он.
— Холируд-роуд, — подтвердил Ребус. Потом, включив мигалку, влился в трафик. — Сколько времени прошло, а? У тебя хоть день был с тех пор, когда бы эта сцена не вставала перед твоими глазами?
— Я не убивал Дороти.
— Да брось ты, Питер. Конечно, ты её убил. И в прежние времена были способы разобраться с этим. Я имею в виду — у полиции. Но теперь времена изменились.
— Вам, похоже, всё ещё нравится прибегать к запугиванию.
— Разве это запугивание? — Ребус скосил взгляд на Мейкла. — Я ведь не шарахаю тебя головой о стену, верно? И не фальсифицирую доказательства — не подбрасываю тебе изобличающих улик, не подделываю протоколы. Просто мы с тобой едем вдвоём — ты да я. И беседуем задушевно.
Они направлялись к Королевскому бассейну. Левый поворот на светофоре, и они въедут в Холируд-парк.
— Тут в последнее время происходили всякие вещи, и они навели меня на мысль, — продолжил Ребус. — Хорошие ребята никогда не бывают полностью хороши, а плохие — полностью плохи. — Он пожал плечами. — Я знаю, эта мысль не нова. Но есть место, где они встречаются, и вот тут-то и происходит самое интересное. Мы словно стоим на одном ковре, но не удосуживаемся посмотреть на его рисунок. — Ребус снова взглянул на своего пассажира. — Ну, есть в этом какой-то смысл?
— Для вас, может, и есть. Но вы же выпили.
