— Не трогай мою дочь! — кидаясь обратно к Сашке, взревел Хавелок. Его остановила выброшенная вперед рука Вайларка. — Ты чудовище и сын чудовища! — прохрипел он, борясь с жесткой, как шлагбаум, рукой.
По безумным расширенным зрачкам Хавелока было ясно, что он находится в беспредельной ярости. Но Сашка не останавливался.
— А давай-ка всё-таки вызовем ее сюда… Твоя дочь много интересного может рассказать! В частности о том, что ты знал, что моя мать сердар, когда шел их убивать. ТЫ УЖЕ ЗНАЛ ЭТО! Поэтому и взял столько солдат, не больше не меньше, и устроил засаду! Ты не собирался никого арестовывать, ты сразу задумал их убить! Как почти убил меня своим поганым вороном, о котором твоя дочь ТОЖЕ ЗНАЕТ! Ее можно спросить, и ОНА РАССКАЖЕТ!
— ЗАМОЛЧИ, ОТРОДЬЕ ПСИХОПАТА! — завизжал вне себя Хавелок. Брызги из его рта полетели во все стороны. Вайларк держал его одной рукой за кисть, другой за плечо, но он продолжал вырываться. — НЕ ТРОГАЙ МОЮ ДОЧЬ! ЛУЧШЕ БЫ Я САМ ТЕБЯ УБИЛ, А НЕ ДОВЕРИЛ ЭТО ВОРОНУ!
Откуда-то из-за Сашкиной спины раздался отчаянный крик Ферны:
— Папа, хватит!
Хавелок замолчал, словно из него разом выпустили весь воздух. Перестав орать и дергаться, он растерянно уставился на дочь, которая стремительно летела вниз по проходу.
Опустив блестевшую от пота лысую голову, он с безнадежностью в голосе прошептал:
— Если бы ты только не разрушил Сотерис…
— Хватит, папа, — твердо прервала его Ферна. С жалостью глядя на отца, она застыла у барьера. — Ты уже достаточно сказал!
Хавелок сбросил руку Вайларка с плеча и вернулся на место. В зале поднялся шум, присяжные пустились в жаркое обсуждение. Под задумчивым взглядом судьи Сашка отступил на пару шагов, всё еще трясясь от гнева, но начиная понимать, что Хавелок потерпел поражение.
Прочистив горло, Джокер деликатно обронил:
— Ваша честь, я хотел бы внести ясность…
— Говорите, — ровным голосом сказала судья.
Присяжные прекратили совещаться. Джокер указал на Сашку.
— Суть сделки с этим юношей была в том, что я обеспечиваю ему защиту от господина Хавелока в обмен на посещение башни в любой момент, когда потребую. Он был нужен мне как индикатор. В случае, если условие договора стало бы известно господину Хавелоку, я не хотел превратиться в объект его ненависти, что доставило бы мне некоторые неудобства. Другого же способа заставить этого сердара пойти куда мне надо, я не видел.
Джокер повернулся к Сашке.
— Сделка завершена. Мы больше ничего не должны друг другу, — произнес он тем странным голосом, будто читал приговор.
Сашка лишь молча кивнул в ответ. Судья внимательно посмотрела на него, затем на Джокера и перевела тяжелый взгляд на Хавелока.
— Господин Хавелок, вы отдаете себе отчет, что только что сделали собственноручное признание в попытке убить ребенка? Если вы не согласны с этим, суд готов принять во внимание ваши возражения.
— Я уже сказал всё, что хотел, — хрипло и отрывисто проговорил Хавелок.
— Что ж, в таком случае… — Судья оглядела присяжных. — Свидетели заслушаны, факты обобщены. Вы готовы вынести решение?
— Готовы, ваша честь, — ответил ей высокомерный господин. — Имеющихся свидетельств недостаточно для обвинения Лавизуса Хавелока в убийстве человека Старого Света.
— Да будет так, — сказала судья.
Сделав паузу, высокомерный господин продолжил:
— Мы нашли Лавизуса Хавелока виновным в покушении на убийство несовершеннолетнего гражданина Империи.
Хавелок всё так же глядел в сторону. Помолчав, судья сказала ему сурово:
— Я приговариваю вас к одиннадцати годам заключения. — Она кинула быстрый взгляд на застывшую у барьера Ферну. — Сколько лет вашей дочери?
— Пятнадцать, — рассеянно ответил Хавелок, — почти шестнадцать…
Он порывисто повернулся к Сашке.
— Мы еще встретимся с тобой!
Два солдата подошли и встали по обеим сторонам от него. Андрей с Джокером подвинулись, давая им место. Судья принялась писать что-то на лежавшем перед ней листе бумаги. Когда она закончила, Андрей, чей голос Сашка принял сначала за голос Джокера, произнес негромко:
— Мастер, да вам впору сочинять сценарии мыльных опер. Даже не думайте об этом, я вам настоятельно не советую.
Хавелок дернулся ответить, но под строгим взглядом судьи передумал и, подождав, пока она передаст солдатам бумагу, размашисто направился вместе с ними к главному входу. Судья проводила его долгим взглядом и задумчиво посмотрела на Сашку.
— Вы обвиняетесь в разрушении государственной собственности и нарушении статьи Договора с Советом, — отчетливо проговорила она. — По воле Совета эти два преступления увязаны друг с другом, поэтому в случае утвердительного приговора наказание будет одно — лишение гражданства и высылка из Империи. То же самое ожидает вашу мать, как только она выздоровеет. Вам это понятно?
Сашке стало нехорошо. Оказывается, ничего еще не кончилось. Он прошептал чуть слышно:
— Да, понятно.
Судья обратилась к присяжным:
— Согласны ли вы, что этот юноша действовал в обстоятельствах неодолимой силы и его действия были единственно верны для спасения своей жизни?
— Мнения разделились, — ответил ей высокомерный господин. — Ваше слово будет решающим.
Судья глубоко задумалась. Под ее пронзительным взглядом Сашка чувствовал себя как в кабинете завуча.
Наконец она сказала:
— Я объявляю вас невиновным. Договор же с Советом во избежание юридического казуса объявляю с сегодняшнего дня недействительным. Вы можете идти!
Сашка растерянно спросил:
— Куда?
Судья равнодушно пожала плечами.
— Куда хотите, — ответила она.
— 27 —
— Я — чертово отродье, ты — отродье психопата. Добро пожаловать в этот славный мир, — без улыбки произнес Андрей, когда закрылась за ними громадная дверь.
Город тонул в зелени. Здания торчали среди деревьев, все разных цветов и различные по архитектуре, словно здесь за этим специально следили. Кусты и деревья заполняли промежутки между домами, в самом большом из которых можно было насчитать от силы пять этажей. Тротуаров вдоль улиц не было.
По проложенному посередине дорожного полотна монорельсу ходил небольшой трамвайчик из трех вагонов, единственный видимый колесный транспорт, кроме велосипедов и роликовых коньков. Правда, еще имелось, по словам Вайларка, довольно разветвленное метро, но им пользовались всё меньше, предпочитая на большие расстояния передвигаться на такси. Так здесь называли разноцветные смешные машинки на двух и четырех человек, которые с тихим шелестом пролетали то и дело высоко над головами. Такие же машинки стояли слева и справа от здания суда за живой изгородью.
