Книга Кровавый орел - Крейг Расселл

Прошу вашего прощения, любезная маменька. Не такого сына вы заслужили, и вы были лучшей матерью, чем я заслужил.

Искренне вас любящий

Ханзи

Закончив читать это витиеватое и полуграмотное письмо, Фабель надолго задумался. Потом вспомнил о Маргарет Краус и поднял глаза на нее.

– Мои соболезнования, фрау Краус. Я искренне сочувствую вам. И огромнейшее спасибо за то, что вы принесли это письмо.

– Значит, Ханзи действительно убили полицейские?

– Ханзи убили преступники, фрау Краус, – дипломатично сказал Фабель. – Но я обещаю, что мы посадим мерзавцев за решетку. И это письмо будет важнейшей уликой!

Маргарет Краус рассеянно улыбнулась. Вежливость герра гаупткомиссара не могла вернуть ей ни давно потерянного сына, ни веру в справедливость жизни.

– Мне пора. Не люблю ходить по улицам в темноте.

Фабель пожал ее руку.

– Извините, я вынужден просить вас задержаться, побеседовать с нашим сотрудником, чтобы он составил протокол. А затем кто-нибудь отвезет вас домой. Боюсь, в ближайшие дни нашим ребятам придется охранять вас… пока мы окончательно не разберемся в ситуации.

Фрау Краус покорно пожала узкими плечиками:

– Ладно, как велите…

В коридоре Фабеля ждал Ван Хайден. Фабель вручил ему письмо и указал самый важный абзац.

– Думаю, вы сами разберетесь, герр криминальдиректор, – сказал он.

Ван Хайден ничего не ответил, однако Фабелю было легко прочитать будущее в разъяренных глазах Ван Хайдена: Бухгольц и Кольски еще ни о чем не подозревали, а с вершины горы на них уже катилась снежная лавина.

Архив управления полиции Гамбурга, комиссия по расследованию убийств

От: Сына Свена

Кому: Гаупткомиссару Йену Фабелю

Отправлено: 21 июня 2003, 21.30

Тема: ДОЧЬ ДАВИДА

ВООБРАЖАЕТЕ, ЧТО ВЫ В ОДНОМ ШАГЕ ОТ МЕНЯ? ОШИБАЕТЕСЬ, ЭТО Я В ОДНОМ ШАГЕ ОТ ВАС! Я УЖЕ ПОДАРИЛ ВАМ, ГЕРР ФАБЕЛЬ, МНОЖЕСТВО ЯРКИХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ. НО ТО, ЧТО СКОРО ПРОИЗОЙДЕТ, ДОСТАВИТ МНЕ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ И ОСТАНЕТСЯ В ВАШЕЙ ПАМЯТИ НАВЕКИ.

ЛОЖЬ – В ПРИРОДЕ ЖЕНЩИН. ОНИ ТАК И РОЖДАЮТСЯ СУЩЕСТВАМИ ХИТРЫМИ И КОВАРНЫМИ И ВСЮ ЖИЗНЬ ТОЛЬКО ЛГУТ И ДУРЯТ, ЛГУТ И ДУРЯТ. РАЗВЕ ЭТО НЕ ЧИСТАЯ ПОЭЗИЯ? СЫНУ СВЕНА ПРЕДСТОИТ РАСПРАВИТЬ ДЛЯ ПОЛЕТА КРЫЛЬЯ ДОЧЕРИ ДАВИДА.

СЫН СВЕНА.

Суббота, 21 июня, 22.00. Харвестехуде, Гамбург

Фабель старался, чтобы его команда действовала быстро, но без паники. Смысл электронного письма был кристально ясен. «Дочь Давида» означает еврейка. Еврейка Анна Вольф хотела обмануть Максвейна, и он собирался убить ее.

Попытки дозвониться до Анны ни к чему не привели. И теперь Фабель руководил штурмом квартиры Максвейна.

Сотрудник внешнего наблюдения подтвердил, что англичанин вернулся к себе в 17.56. С 19.30 в квартире горел свет. «Порше» Максвейна по-прежнему стоял в подземном гараже под домом.

Единственный выход из квартиры на четвертом этаже блокировали парни из мобильной оперативной группы, в бронежилетах и с автоматами. Двое из них по приказу Фабеля раскачали тяжелый таран и с одного удара вышибли дверь. Их товарищи тут же ворвались в квартиру с криками: «Полиция!»

Фабель сразу почувствовал, что в квартире никого нет. Быстрый осмотр подтвердил его догадку.

– Проклятие! – почти застонал Вернер Мейер. – Снова упустили! Как это могло случиться?

– Потому что отнеслись к делу не слишком серьезно, – сказал Фабель. – Не очень-то верили в то, что он убийца. Анна была права – в наблюдении нужно было задействовать больше людей.

Упомянув Анну, Фабель почти с ужасом уставился на Вернера. Тот ответил столь же смятенным взглядом.

– Велите ребятам срочно разыскать Анну! – приказал Фабель. – Пусть съездят к ней домой в Аймсбюттель.

Вернер Мейер схватил сотовый телефон.

– Шеф, идите сюда! – крикнула Мария. – Смотрите, что я нашла!

Она стояла в крохотной комнатке – скорее чуланчике, куда Максвейн умудрился втиснуть небольшой компьютерный стол и стул. Стены тайного кабинета были залеплены фотографиями, вырезками из газет и записками от руки. Две подсветки с потолка прицельно освещали центр этой «экспозиции» – вырезанную из дерева искаженную яростью рожу одноглазого Одина, точную копию той, что Фабель видел в книжке Отто. Здесь Максвейн организовал себе свой особый мирок. Здесь он отделялся от падшего современного мира и уходил в чудесное прошлое. Фабель мог только гадать, сам ли Максвейн придумал себе это иллюзорное убежище или по коварной подсказке Витренко.

Чуть ниже деревянной маски Одина мерцала металлическая бляха уголовного розыска – овальный выпуклый щит с рисунком. Именно эта бляха открыла ему дверь в квартиру Ангелики Блюм.

Мария пригнулась к одной из газетных вырезок на стене и воскликнула:

– О, да это же про вас!

Это была статья годичной давности из «Гамбургер моргенпост». Несколько колонок текста об аресте Маркуса Штюбке и большая фотография героя – первого гаупткомиссара Фабеля. Штюбке выследил и убил гамбургскую сенаторшу Лизу Келлманн.

Остальные вырезки были посвящены истории викингов. На нескольких картах Европы стрелки показывали маршруты их походов и набегов.

– Обратила внимание, что тут отсутствует? – спросил Фабель у Марии.

Она кивнула:

– Нет рисунков или фотографий жертв. Нет ничего, что принадлежало убитым и было взято в качестве трофея.

– Вот именно.

Серийные убийцы, как правило, пытаются установить «отношения» со своими жертвами, даже если все «знакомство» исчерпывалось актом убийства. Поэтому они сохраняют материальные напоминания о процессе подготовки и сувениры с места преступления. Но в квартире Максвейна не было ничего, связанного с Урсулой Кастнер, Ангеликой Блюм или Тиной Крамер. Не было их фотографий, тайком сделанных до убийства. Не было ни клочка одежды. Не было никаких других трофеев.

– Все свидетельствует о том, что он не сам выбирал жертв, – сказал Фабель. – Он действовал по указке своего духовного руководителя Витренко, который заместил в его сознании никчемного истинного отца, игнорировавшего существование сына.

Еще кое-что бросилось в глаза Фабелю.

– Здесь нет ни документов из квартиры Ангелики Блюм, ни пропавшей видеокамеры. Значит, Максвейн все это кому-то передал. Ему каждый раз говорили, кого убить и что взять с места преступления.

За спиной Фабеля возник Вернер Мейер. Втроем в комнатке-чулане было нестерпимо тесно, и Фабель кивком скомандовал всем выйти в гостиную.

– Я насчет Анны, шеф, – буркнул Вернер Мейер. – Ничего хорошего. Ребята уже у нее в квартире. Анны нет. Зато есть ее сумка и сотовый телефон.