меняла тебя визуально, но не возвращала способность летать. А ты только что летал.
Эшвар открыл было клюв, явно собираясь разразиться очередной претензией в мой адрес, но тут же его захлопнул, а после осторожно поинтересовался:
— Я... я летал?
Кажется, он и сам этого ещё не осознал. Несколько секунд он хранил молчание, а потом взмыл к потолку и завопил как ненормальный:
— Я летал! Я летал!!!
Пронёсшись мимо меня падающей звездой, рухнул на кровать и стал в ажиотаже мять лапами покрывало:
— Они простили меня. Простили! Лайра, деточка, это же так чудесно!
— Это ты про духов? — Зевнув, вернулась в кровать, и Эшвар продолжил топтаться уже по мне. — Интересно, что для них изменилось...
— Я догадываюсь, Лайрочка. Догадываюсь, моя родная.
Лайрочка, деточка, родная. Услышать столько нежностей от фамильяра за пару коротких минут — вот что было невероятно и чудесно.
— Не поделишься?
Важно вскинув клюв, хранитель принялся рассуждать:
— Мэв собиралась уничтожить не только императора, но и всю его семью. Не обошлось бы и без случайных жертв. Созданная чаровиками, с которыми она состояла в сговоре, бомба должна была сравнять с землёй весь императорский дворец. Увы, истинные намерения Мэвелин я разгадал слишком поздно... И был наказан. За то, что не досмотрел. За то, что во всём ей потакал. Думал, из-за тебя меня вообще развеют, а вон оно как вышло. Ты не только с честью закончила Кальдерок, но и собираешься замуж. Я хорошо постарался!
Ну да, он старался. Вкалывал на тренировках, засыпал, уткнувшись лицом в учебники... Умница Эшвар.
Но, конечно же, я была рада за своего фамильяра. Давно не видела, чтобы его бусины-глаза так сияли.
— Пойду покажусь Санаечке. — Хвастун распушил свой поистине роскошный хвост и, снова пройдясь по моей ноге, добавил: — Пусть оценит, какой я красавец!
— Павлин ты и индюк в одном флаконе, а не феникс, — хихикнула я, но Эшвар, способный обидеться даже на косой взгляд, в этот раз никак не отреагировал на мои слова. Только добавил: — Церемонию не пропущу, не бойся!
И исчез, но не под кроватью, а взлетев, рассыпался под потолком радужными лучиками света. Понёсся в императорский дворец хвастаться своим внешним видом перед хранительницей Бриана, с которой они незаметно подружились.
Можно было ещё поспать, но спать больше не хотелось. Вместо этого я неторопливо приняла душ и стала готовиться к прощальной церемонии. Последний день в Кальдероке. Последний день в ставшей родной академии...
Завтрак пролетел незаметно. Я даже не запомнила, ела ли что-нибудь — так сильно волновалась. Утром торжественная речь ректора и награждение, вечером — праздник. А через неделю приём в родовом имении Эскорнов по случаю нашей с Вейнандом помолвки.
Вернуться в Эргандар генерал смог только спустя год, уже после того как Бриан подписал приказ о его помиловании. Оказывается, Вейнанд был не единственным военным, на которого ополчился прошлый правитель, но при новом императоре дело каждого тщательно рассматривалось, после чего принимались решения. Многие неугодные удостоились прощения молодого льва.
Рейдмару Горну тоже повезло вернуться домой. Брошенный Адальгером, он ждал казни, но по моей просьбе его судьбой озаботился Торнвил. Сумел договориться с флаосцами, и генерала освободили.
Беря пример с отца, Бриан назначил Вейнанду точно такое же наказание, которое когда-то назначил ему Адальгер: преподавать в Кальдероке. И если в первый раз генерала действительно огорчила перспектива нянчиться с неопытными чаровиками, то теперь он сам рвался в академию. Рвался ко мне. И я ждала с нетерпением, когда он снова станет нашим наставником и каждое утро будет начинаться с мимолётных улыбок и тёплых взглядов.
— Не верится, что прошло четыре года. — Рифер шёл рядом, плечом к плечу. Остальные ребята шагали за нами, к трибунам, на которых собрались преподаватели, родственники выпускников и его величество со своей свитой.
— Я бы даже сказал — пролетели, — добавил Ронан, такой же нарядный, как и все кадеты.
Серые мундиры мы сменили на синие, отделанные золотым позументом. Мой сидел идеально и так мне нравился, что не хотелось из него выбираться. Может, и помолвку в нём сыграть? А что! Почему мужчинам достаётся такая красота, а нам, женщинам, приходится мучиться в корсетах. Пора бы и здесь внести изменения.
— Ну это ты хватил! — хмыкнул Лоунард. — Некоторые недели для меня просто-таки ползли. Особенно последние. Ни за что бы не хотел снова пережить выпускные экзамены. Брр!
— Тут я согласен с Фольтом, — поддакнул Нейл, но тут же умолк, когда наставник велел нам выстроиться в две шеренги.
Наш отряд вышел к трибунам первым, следом заняли свои места ещё два. Я сразу отыскала взглядом Тессу, приехавшую в столицу вместе с Морри. В Кроувер тётя вернётся нескоро. Сначала будет сопровождать меня на помолвку к Эскорнам, потом поможет готовиться к свадьбе. Вернее, сама будет всё готовить, ей это нравится. А я планировала сразу после обручения начать службу у своего любимого императора. Всю нашу пятёрку, можно сказать, по блату, пригласили в свиту правителя.
За эти три года он возмужал. Из милого юноши превратился в статного мужчину. Благородный лев, взваливший на себя столь нелёгкую ношу, как управление целой империей. Надеюсь, я и ребята станем ему поддержкой и помощью, которой он достоин.
По правую руку от императора сидела её величество, восемнадцатилетняя Налия Лимбург. На руках у правительницы ёрзал, заинтересованно вертя головой во все стороны, очаровательный годовалый малыш, такой же белокурый и голубоглазый, как и его отец. Рождение сына спустя год после свадьбы только укрепило позиции нового императора. Даже те эргандарцы, что продолжали вспоминать о его происхождении, после появления на свет наследника, вынуждены были умолкнуть.
— Вот и настал день, которого мы все с таким нетерпением ждали! — зазвучал торжественный голос адмирала Невертона, главы академии.
Пока ректор говорил, я продолжала скользить по залитым солнцем трибунам взглядом, с улыбкой наблюдая за лицами собравшихся. Гордость, торжество, радость... Вон родители Нейла, а вон семья Лоунарда. Близкие Ронана и наша любимая Тесса. Тётя, как обычно, не скупилась на эмоции, уже вовсю прикладывала к глазам платочек, а когда ректор стал подзывать кадетов, чтобы украсить наши мундиры медалями, и вовсе заплакала. Риферу, как и мне, досталась золотая. За первый год учёбы он успел не только догнать своих сокурсников, но и перегнал многих и продолжал до самого конца учиться в том же духе.
Я удостоилась ещё одной награды — уже лично от
