– Кто он? – тихо спросил Ривер.
– Ты действительно хочешь поговорить о нем?
– Да, хочу.
– Никто. Хороший парень, – поправился я. – Но это ненадолго. Как и с другими.
– Другими.
– Да, другими. Многими другими. Потому что такова моя жизнь. – Мои слова сильно задели Ривера, и я возненавидел себя еще больше.
Он одарил меня злым взглядом, а затем коротко рассмеялся.
– Боже, какой же я гребаный идиот. Я подумал, что ты во мне нуждаешься. Что твоя посылка что-то значила. Но нет, ничего не изменилось. За исключением того, что ты живешь здесь на полную, а я как чертов монах каждую ночь дрочу, представляя тебя.
Я втянул носом воздух, его правда поразила меня так же сильно, как его моя.
– У тебя никого? – Я стиснул зубы. – Я никогда не просил тебя хранить мне верность. Никогда…
– Никогда ни о чем меня не просил и никогда не попросишь. Да, я помню твою маленькую мантру.
Я уставился на него в ответ, отчаянно желая заключить в объятия.
– Чего ты хочешь? Зачем ты здесь? Чтобы забрать меня с собой?
– Почему нет? Чем ты тут занимаешься, кроме как напиваешься до беспамятства и трахаешь все, что движется?
– Ты говоришь так, будто это плохо.
Ривер потер лицо.
– Господи… Холден.
– А что мне остается делать, Ривер? – выпалил я. – Вернуться с тобой и делать что? Там я буду такой же ходячей проблемой, как и здесь.
– Тебе можно помочь. Ты можешь попробовать еще раз.
– Ага, а пока я буду постоянно косячить, оступаясь и падая, что будешь делать ты? Спасать меня, одновременно заботясь о своих отце и сестре и поддерживая работу автомастерской. Как гребаный Атлас, несущий всех нас на своей спине. Но что насчет тебя?
– А что насчет меня?
– Ты продолжаешь заниматься старой доброй херней. Откладываешь все свои желания и чувства на потом. Это когда-нибудь сыграло тебе на пользу?
– По крайней мере, я хоть что-то делаю. По крайней мере, пытаюсь.
«Он тебя уделал», – произнес голос в голове, подозрительно похожий на Беатрис. Или мисс Уоткинс с португальским акцентом.
Мы смотрели друг на друга еще несколько мгновений, а затем я опустился на кованую железную скамейку у стены книжного магазина, чувствуя смертельную усталость. Усталость от застаревшей боли, которая все не оставляла меня в покое. Я устал скучать по нему.
Ривер стоял, уперев руки в бока и опустив взгляд в землю.
– Ты любишь его?
– Конечно, нет. Он для отвлечения. Как и все они.
Он не ты.
Ривер кивнул и сел на скамейку рядом со мной.
– Какие планы на вечер?
– Очередная вечеринка.
– За твой счет?
– Естественно.
– Отмени ее. Напиши своим так называемым друзьям и скажи, что ты не придешь.
– И почему же?
– Холден, ты выглядишь уставшим. Давай сходим куда-нибудь поедим и вернемся ко мне в отель.
Я выгнул бровь и лукаво улыбнулся, изображая старые добрые времена.
– Звучит многообещающе.
– Я не предлагаю переспать. Тебе нужно как следует выспаться. – Ривер вздохнул. – И мне тоже.
Я кивнул, а затем наклонился и положил голову ему на плечо. Через мгновение Ривер придвинулся и приобнял меня. Я мог бы заснуть прямо здесь, слушая биение его сердца, и больше ничего не нужно. Но наступала ночь.
В конце концов, мы поднялись со скамейки и вернулись в Восьмой округ в маленькое бистро рядом с его отелем. За котлетой по-киевски и говядиной по-бургундски он рассказал мне о своей первой реставрации автомобиля.
– Это медленный процесс, и мы работаем в убыток пока что, но мне нравится.
– Если тебе нужна какая-нибудь помощь, – начал я. – Небольшой стартовый капитал…
– Нет, – отрезал Ривер, накалывая кусок курицы на вилку. – Сам справлюсь.
Я закатил глаза.
– Господи, ну почему люди так чудно относятся к деньгам. Я уже просрал их столько, что хватило бы построить тебе хоть шесть современных гаражей.
Ривер ухмыльнулся.
– У меня тихое подозрение, что я буду больше ценить свой современный гараж, если построю его своими руками.
– Приму к сведению. – Я поковырялся в своей тарелке. – Ты, наверное, будешь шокирован, но у меня есть некоторое представление о том, о чем ты говоришь.
Он одарил меня скептической улыбкой.
– Хочешь сказать, что Холден Пэриш устроился на работу?
Я фыркнул.
– Не пори ерунду. Но да, я получил парочку зарплатных чеков. Два моих рассказа опубликовали в журналах.
Лицо Ривера озарилось искренней радостью.
– Да ладно? Это потрясающе! Поздравляю.
– Ладно, ладно. – Я замахал руками. – Сказал просто, чтобы ты знал, что я понимаю, каково это – работать ради какой-то цели. Зарплата, конечно, капля в море, но увидеть свое имя на этих чеках оказалось по ощущениям в миллион раз лучше, чем получить наследство. Потому что эти деньги все равно принадлежат родителям. А деньги из журналов мои собственные. Я сам их заработал. Все гениальное просто.
– Как думаешь, ты когда-нибудь снова поговоришь со своими родителями? – тихо спросил Ривер.
– Ни за что. Это из-за них ты в Санта-Крузе, а я здесь.
– Так не должно быть.
– Да, должно. Ты видел меня в самом худшем состоянии. – Я с трудом сглотнул. – А я видел тебя в разбитой машине, когда из уха текла кровь.
Ривер со звоном бросил вилку на тарелку.
– Та авария произошла не по твоей вине.
– Ты не понимаешь…
– Я понимаю. Все из-за этой чертовой конверсионной терапии, Холден. Каждое их чертово слово – чушь собачья!
– Умом я это понимаю. Но все гораздо глубже и сложнее. То, что они сделали… оно проникло до самого мозга костей, поселило в них холод, который не исчезает даже под палящим солнцем. – Я усиленно заморгал. – Поэтому, когда любимый человек говорит, что он тоже тебя любит, первый порыв – обозвать его лжецом. Второй – сбежать. Третий – трахнуть кого-нибудь другого. Ну а четвертый – напиться и заставить себя обо всем позабыть.
– Как долго ты сможешь это делать?
– А какая альтернатива? Я целый год провел в лечебнице. На круглосуточном лечении. И оно не помогло. И ничего не поможет.
– Ты заслуживаешь еще одной попытки. Ты многого заслуживаешь.
– По бессмертным словам Красотки, в плохое легче поверить. Особенно когда это укоренилось во мне с самого рождения. Родители постоянно твердили мне, что я ошибка, с того самого дня, как узнали обо мне правду. Хочешь взвалить это на себя? – Я покачал головой. – Я не могу так с тобой поступить, Ривер. Не стану навязывать тебе свое безумие.
