без помощи лекаря, но он обрадовать мир возвращением не торопился.
– Алхимик? – с суровым видом встретила нас сестра милосердия в приемном покое, где стояла непривычная тишина.
– Общественный деятель, доброволец… – начал напыщенную речь помощник Армаса, видимо друживший с «общественным добровольцем» ближе, чем мне подумалось сначала.
– А налакался, как алхимик, – перебила его сестра.
– Или с алхимиками, – простонал секретарь декана и взмолился: – Покажите, куда это тело… нашего друга…
– Занести, – подсказала я.
– Сюда, – вздохнула сестра, указывая в открытую палату.
Парни свалили Коэла на узкую больничную койку. Раненная кустиком рука свесилась с края, и в белом неживом свете магической лампы было видно, как сильно опух прокушенный палец.
Заметив, что носки и впрямь порвались, помощник магистра стыдливо прикрыл бессознательному другу ноги простынкой. Критически осмотрел со стороны и сложил Броксу руки на груди, как покойнику во время панихиды.
– Кто у нас тут? – вошел в палату знакомый знахарь, осенью лечивший мое травмированное на боевой магии плечо. – Сестга утвегждает, что жегтва алхимического эликсига?
– Рейнсверской маграции, – не дала я никому открыть рта.
– Он выпил зелье с маггацией? – Глаза лекаря вспыхнули живым интересом.
– Не то чтобы выпил… покусали, – вынуждена была признать я, что куст вполне себе живой и до естественного высыхания не собирается ложиться под нож сумасшедшего аптекаря, чтобы оказаться ингредиентом в животворящем снадобье.
– Когда покусали? – оторопел помощник Армаса.
– Минут пятнадцать назад, на отрезке между дверью и кроватью, – охотно поделилась я.
– Но у Коэла аллергия на укусы насекомых! – охнул помощник Армаса.
– Маггация – это гастение, – нравоучительно поправил лекарь, подходя к неподвижному пациенту.
– Он об этом не успел узнать, – вздохнула я.
– Господин знахарь, разве его не надо приводить в чувство? – засуетились друзья. – Может, это… яд отсосать, пока до сердца не дошел?
Оба почему-то красноречиво покосились на меня, словно предлагали немедленно, прости господи, приложиться к покусанному пальцу Коэла. Секретарь декана и вовсе громко сглотнул, словно приготовился к шоу подпольного театра, где показывали неприличные сценки известного содержания.
– Сок маграции неядовитый, – поморщилась я.
– Ну, может, хотя бы массаж сердца?
– Правильно, чтобы с кровотоком по всему телу разошлось, – согласилась я. – Логично. У вас, должно быть, куча запасных друзей? Одним больше, одним меньше…
– Дыхание рот в рот? – последовало новое предложение.
– Нос в нос не сделать? – вкрадчиво переспросила я, упирая руки в бока.
– Господа, не паникуйте! – начал увещевать знахарь, почувствовав, что в лекарской палате назревал большой скандал. – Оставьте своего дгуга в покое. В пгямом смысле этого слова. Идите отдыхать. Он пгоспится и сам пгидет в сознание.
– А он спит? – не понимая, чувствую облегчение или желание по-настоящему укокошить ипохондрика за то, что едва не довел до остановки сердца, переспросила я.
– Как младенец, – согласился знахарь. – Действие маггации всегда такое непгедсказуемое!
В подтверждение поставленного диагноза пациент неожиданно хрюкнул, громко и как-то очень жалобно, а на следующем вздохе смачно, по-медвежьи, захрапел…
Утром я первым делом заглянула в лазарет. Кровать Брокса была скрыта занавесками из белых простыней, пришлось осторожно заглянуть за полог. Искусанная жертва кустика сладко дрыхла, свернувшись бубликом и по-детски подложив под щеку сложенные ладони. Из-под покрывала высовывалась нога, из дыры на монструозном носке торчал большой палец. Грязновато-синие волосы стояли торчком.
– Не могу поверить, что говорю это, но нам с кустиком очень жаль, – извинилась я и поставила на табурет возле кровати бутылочку с алхимическим эликсиром, уничтожающим даже самые стойкие чернила.
Во время завтрака за столом вновь было тесно. Аристократия окончательно переселилась с козырного места у окна и теснила нашу компанию. При моем появлении друзья примолкли.
– Не стесняйтесь, можете дальше меня обсуждать.
С непроницаемым видом я поставила поднос и уселась, заставив Форстада свернуть газетный лист и сдвинуться на угол. Вообще, с тех пор, как Илая прекратили окружать девицы разной степени блондинистости, он увлекся чтением новостных колонок.
– У нас только один вопрос, – проговорила Тильда, выдержав – с ума сойти! – целых десять секунд, – как ты заманила кэпа к себе в комнату?
– Сам явился.
– И ты его впустила? – со странной интонацией уточнил Илай. Взгляд, поднятый от газеты, пробуравил во мне дырку где-то в районе переносицы.
– Да, чтобы укокошить! – огрызнулась я.
Не удивлюсь, если к концу дня по академии разлетятся листовки с новым графическим романом, в котором злобная ведьма натравливает на общественного – демоны его дери! – деятеля кусачий цветочек, а верные друзья из администрации, рискуя собственными жизнями, прячут героя в лазарете.
– Ведьма, не злись. Мы испытываем искреннюю благодарность. – Тильда прижала руку к груди. – Все мечтали, но ты решилась и сделала. Железный характер!
– Вообще-то это был куст, – сухо заметила я.
– Все равно спасибо!
– Раз все преисполнены благодарности к моему кусту, то сегодня пойдем на общее собрание в зал торжеств, – с улыбкой заключила я.
– У меня экзамен, – немедленно напомнил Дживс и осенил себя божественным знамением, словно вспоминать о пересдаче было чревато неприятностями.
– Я у тебя и не спрашиваю!
– Тренировка, – бросил Бади.
– Собрание исторического клуба, – немедленно развела руками Тильда, хотя пару седмиц назад взяла за привычку сидеть на скамейке в спортзале и бдеть, чтобы ни одна длинноволосая симпатичная сволочь, никогда не носившая очков (да и в очках, собственно, тоже), не посмела покоситься на красавчика боевого мага. Странно, как лопату с собой не носила, чтобы прихлопнуть соперницу по голове и немедленно прикопать в сугробе за пристройкой.
– Это даже смешно! – разозлилась я. – Что ты забыла на собрании исторического клуба? Ты в него даже не вступала!
– Пробный заход, – выкрутилась она. – Знаешь, ностальгия по Ботанику замучила.
– Ты же ненавидишь историю, – процедила я сквозь зубы.
– Ну вот, буду сидеть в компании умников и искренне ненавидеть.
Стоило искоса глянуть на Форстада, как раздалось категоричное:
– Нет.
– Это совести у вас – нет! Поделиться?
– Знаешь, совестливая наша: кто главного энтузиаста из строя вывел, тот на общем собрании его и заменяет, – с индифферентным видом объявил Илай.
– Другими словами, идет мандрагора?
– Эден, мы в ответе за тех, кого приручили, – нахально ухмыльнулся он. – Ты, главное, все хорошенько запомни, потом расскажешь.
– Друзья мои, вы самые лучшие друзья! – буркнула я.
Что там говорил ипохондрик: идейный вдохновитель, меня послушаются? Ха-ха три раза!
– Ведьма, мы в тебя верим, – ухмыльнулась очкастая подружка. – Ты обязательно справишься.
Собрание затянулось. Ректор нудным голосом, вводящим народ в медитативное состояние, раз за разом перечислял инструкции и настоятельно просил задавать вопросы. Адепты молчали, хотя, очевидно, ничего толком не запомнили. Все опасались, что даже один крошечный вопросик вынудит нас заночевать в зале. Магистр боевой магии Гариф, стоящий за спиной ректора, сладко зевнул. Как под
