– Думаю, ты должен перед ним извиниться. Ты же встретишься с ним сегодня вечером на игре в софтбол, верно? Ты должен сказать ему, что был не прав.
– Даа, – неохотно сказал я. – Но не думаю, что это что-то изменит. Он никогда меня не простит.
Я не был готов к реплике про извинения. Наверное, Кейт импровизировала на ходу. Я решил, что если Курт услышит из моих уст напрямую, он ни за что не поверит, будто бы я считаю его невиновным. Но я бы удивился, если бы Курт вдруг не подслушивал этот телефонный разговор. И единственный шанс заставить его поверить в мои слова – это дать ему возможность подслушать.
Неважно что – лишь бы это сработало.
Сержант Кеньон оставил сообщение на моем автоответчике. Я спустился на лифте вниз, в фойе, отъехал на несколько кварталов и перезвонил ему. На этот раз он сам взял трубку.
– Я расспросил про РОМ, – начал Кеньон, даже не спросив, почему я звоню ему. – Возможно, в ваших словах что-то есть. Жидкий реагент для охрупчивания металла – опасная штука. Я понятия не имею, где можно его достать – может быть, в специализированном магазине для сварщиков?
– Или на армейском складе. У меня есть к вам вопрос. Давайте теоретически предположим, что я каким-то образом добуду деталь машины Тревора Алларда, которая наглядно докажет, что машина была преднамеренно испорчена. Будет ли эта деталь являться уликой, которую можно использовать в суде?
– Я же вам уже ответил, что машина утилизирована.
– Я спрашиваю чисто теоретически.
– Что вы сделали?
– Я просто спрашиваю вас, будет ли улика принята во внимание судом. – Я, видите ли, тоже смотрел некоторые серии сериала «Закон и порядок» по телевизору. Ну, знаете, система охраны вещественных доказательств или как это там называется.
– Все довольно сложно. Я должен уточнить и тогда смогу ответить на ваш вопрос. Посмотрим, что на это скажут в офисе окружного прокурора.
– Пожалуйста, как можно скорее, – попросил я.
Он перезвонил мне через десять минут.
– Хорошо, – сказал Кеньон. – Один из обвинителей сказал мне, что в нашем штате система охраны вещественных доказательств зависит от важности вещественного доказательства, а не от степени допустимости.
– Вы не могли бы говорить по-английски?
Кеньон засмеялся:
– А я надеялся, что вы сможете объяснить это мне.
– Простите, вряд ли.
– На деле это означает, что все не так плохо. С юридической точки зрения, нет нужды показывать суду все звенья логической цепи. Хороший адвокат будет выдвигать всевозможные возражения, но судья еще должен принять их во внимание. Итак… Я ответил на ваш вопрос. Теперь ваша очередь ответить на парочку моих. У вас есть эта деталь или нет?
– Есть.
– Хорошо. И, согласно вашим словам, она содержит в себе доказательства вредительства. С чего вы это взяли? Без обид, но вы офисный топ-менеджер. Не металлург.
– Я не могу на сто процентов быть уверенным в том, что у меня есть доказательство намеренного повреждения машины. Но я могу сказать, что стальная деталь выглядит так, словно ее скрутили в бараний рог, а потом просто порвали на две части. В обычных условиях металл так себя не ведет.
– Что это за деталь?
Я заколебался:
– Вал рулевого управления.
– Ну хорошо, предположим, что вы правы. Сама по себе эта деталь могла бы доказать мне, что машину повредили. Но у меня по-прежнему проблема. Большая проблема.
– Какая проблема?
– Как связать эту историю с Куртом Семко? Вам придется доказать, что у него была возможность совершить это преступление, – что у него есть или был доступ к РОМ.
– Но реагент находится у него дома, – сказал я. – Я сам его видел. Все, что вам нужно сделать, – это обыскать его квартиру.
– И мы снова возвращаемся к исходной точке, – сказал Кеньон. – Как я уже говорил вам раньше, если вы не желаете стать официальным информатором, у нас не будет основания для получения ордера на обыск. Если только у вас нет другой возможности проникнуть к нему в дом. Он случайно не давал вам ключи от своей квартиры?
– Нет, конечно же, нет.
– И, мне кажется, он вряд ли пригласит вас теперь в гости.
– Не в ближайший миллион лет.
– Тогда как же, черт возьми, вы собираетесь доказать, что реагент действительно есть у него дома?
– Как я могу доказать это?
– Точно так же, как вам удалось самостоятельно получить искореженный вал.
– Возможно, другой выход действительно есть, – сказал я.
Конечно же, другой выход был. Грэм Рункель уже работал над ним.
– Например?
– Я свяжусь с вами позже, – ответил я.
21
Курт издалека махнул мне рукой и приветливо улыбнулся. В ответ я улыбнулся, столь же дружелюбно и сказал:
– Привет.
Он уже был на игровом поле, разогревался. Освещение стадиона было включено. Команда противников, разношерстная толпа из розничной сети Bear Sterns, уже проверяла наши биты. Слухи разлетаются со скоростью света. Естественно, наши противники не поняли, что, за исключением Курта, остальные члены команды Entronics были слишком слабыми игроками, чтобы воспользоваться преимуществами модифицированной биты. Но они скоро сами узнают об этом. Фестино настраивал команду на игру.
Зазвонил мой сотовый. Я знал, кто это, поэтому отошел на безопасное расстояние, прежде чем ответить на звонок – третий по счету.
– Я внутри, – сказал Рункель.
– В доме?
– Ты меня слышал.
Он проник в арендованный домик Курта в Холлистоне. Я ясно, как наяву, представлял себе его дом, хотя был там лишь однажды – все такое аккуратное, ухоженное, ровненькое – как в дорогой больнице.
– Без проблем? – спросил я.
– Двери были заперты на два замка, но верхняя дверь гаража открыта. Дверь из гаража в дом обычно слабое звено безопасности. Ее легко открыть.
– И никакой сигнализации?
– В доме, который сдается в аренду? Я бы удивился, узнав, что здесь есть сигнализация. Но я уверен, здесь хорошая противопожарная сигнализация. Арендодатели наверняка позаботились об этом.
– Ты знаешь, где искать?
– Ты же мне сказал. – Его голос прерывался, когда он перемещался по дому. – Свободная спальня рядом с гостиной, верно?
– Верно.
– Тебе же все равно, что именно я использую для того, чтобы вывести из строя пожарную сигнализацию, да? Ничего, если косячок с марихуаной?
Курт снова махал мне рукой, теперь к нему присоединился и Фестино.
