– Давай, Тигра, – кричал Фестино, – рабочий день закончен. Мы начинаем.
Я поднял вверх указательный палец.
Как только Грэм найдет склад краденого оружия и взрывчатки, он откроет дверь в комнату, где хранится все это богатство, и оставит ее открытой. Так что когда приедет пожарный расчет, вызванный противопожарной сигнализацией, и взломает входную дверь, они увидят этот незаконный оружейный двор и позвонят в полицию. Теперь, во времена, когда террористы у всех на слуху, место преступления будет прямо перед ними. И тогда они крепко прижмут Курта. Не нужно будет никакого ордера на арест, и все абсолютно легально.
– Нашел? – спросил я.
– Нет, – ответил Рункель.
– Что значит «нет»?
– Здесь ничего нет.
– Хорошо, – ответил я, – если ты посмотришь на камин в гостиной, то дверь будет у тебя с правой стороны. Фанерная дверь. Единственная на этой стене.
– Я в этой комнате. Вижу дверь, о которой ты говоришь. Но никакого тайника здесь нет.
– Он там, – повторил я и почувствовал, как во мне поднимается волна отчаяния. Курт шел по направлению ко мне. Я понизил голос. – Я сам его видел.
– Я в комнате, – сказал Рункель. – Здесь одноместная постель, и на ней ничего нет. Может быть, в комнате немного пахнет порохом. Словно здесь действительно что-то было. Но сейчас здесь точно ничего нет.
– Значит, он куда-то все перенес. Посмотри в подвале. Поищи везде. Склад должен быть там.
– Пойдем, Джейсон, – сказал Курт. Он был уже в трех метрах от меня. – Ты заставляешь всех ждать.
– Не сдавайся, – сказал я и повесил трубку.
Вот дерьмо.
– А ты занятой человек, – заметил Курт, – кто это был?
– Это насчет контракта, – ответил я, – парень куда-то задевал свою копию.
– Какая досада. Ты играешь на первой базе. Справишься?
– Конечно, – ответил я. – Курт… Насчет всего, что произошло… все, что я тебе наговорил. Насчет машины и всего остального.
Он покачал головой:
– Не сейчас.
– Нет, я просто хотел извиниться. Я был не в себе.
– Не волнуйся, – сказал он. – Это все в прошлом. Пойдем, нам пора на поле.
Он положил руку мне на плечо, как солдат своему сослуживцу – совсем как в старые добрые времена.
Но я кожей чувствовал, что в нем что-то неуловимо изменилось. Он был жестким, бескомпромиссным и холодным.
Он мне не верил.
Курт перенес куда-то свой склад украденных из спецназа боеприпасов и вооружения.
Это было логично. Обстановка накалялась, и он не хотел рисковать в случае обыска.
Но куда он мог их деть?
Меня осенило, пока я стоял на первой базе, и ответ был настолько очевиден, что я только удивился, как не додумался до него раньше. «Автомастерская Вилки». Мастерская, которой владел друг Курта, тоже бывший спецназовец, Иеремия Вилки, – та самая, куда Курт отвез меня в день нашего знакомства и где на заднем дворе он хранил все свои инструменты и вещи.
Вот куда в первую очередь следовало наведаться.
Я попытался сконцентрироваться на игре. Ребята из Bear Sterns были не слишком сильными игроками. И мы без Курта, в общем-то, тоже так себе. Курт выбил двух первых игроков противника, а потом их третий отбивающий, который внимательно наблюдал за подачами Курта, смог отбить низкий мяч в правую половину игрового поля. Летаски попытался его поймать, но мяч выскользнул у него из перчатки. Курт выбежал с питчерской пластины и поднял мяч, а потом кинул его мне.
Я поймал, но мяч выскользнул из моей перчатки, и игрок противника сумел добежать до первой базы.
– Давай же, приятель, – раздраженно закричал Курт.
Перед тем как он вернулся на пластину питчера, я подбежал к нему с гримасой глубокого раскаяния на лице и сделал вид, что передаю ему мяч. Он странно посмотрел на меня, но ничего не сказал и неспешно стал возвращаться к пластине.
Я вернулся на первую базу – мяч все еще был спрятан в моей перчатке. Толстый коротышка в очках из команды противника одарил меня самодовольной улыбкой. Он прекрасно видел, что Курт не смотрит на него, еще даже не вернулся на питчерскую пластину, и решил воспользоваться возможностью выиграть лишнюю секунду.
Как только он покинул базу, я запятнал его мячом.
Коротышка выбыл из игры..
– Эй, – закричал их тренер, выбегая на поле, – это нарушение правил.
Фестино, Летаски и другие ребята с оживлением наблюдали за происходящим. Фестино разразился бурным хохотом и одобрительно закричал:
– Тигра!
Судья вразвалочку подошел к игровому полю.
– Он выбит из игры. Старый трюк со спрятанным мячом.
– Команда должна быть оштрафована! – закричал тренер Bear Sterns.
– Никакого штрафа, – возразил судья, – вы просто не знаете правил и не понимаете, в каких случаях должен назначаться штраф. Этот прием со спрятанным мячом не противоречит правилам софтбола. Питчер не стоял на пластине. А теперь – вернемся к игре.
– Это какая-то уличная игра, – протестовал питчер команды Bear Sterns, как будто сам играл в профессиональном бейсбольном клубе.
Летаски засмеялся и сказал:
– Стэдман, где ты этому научился?
– Несколько лет назад я видел такой прием в одной игре, – ответил я.
Когда я покинул поле, ко мне подошел Курт.
– Классический пример обмана, – сказал он, – никогда бы не подумал, что ты способен на такое.
В ответ я только кивнул и скромно пожал плечами.
«Давай, давай, – подумал я, – недооценивай меня».
Я извинился, достал сотовый телефон, отошел на безопасное расстояние и позвонил Грэму. Он не отвечал – после шести длинных гудков включился автоответчик.
Очень странно. Качество связи в доме Курта и вокруг него было отменным.
Почему Грэм не берет трубку? Сейчас самое главное – выяснить, удалось ли ему обнаружить склад боеприпасов и оружия.
Я нажал кнопку повторного набора номера. Снова прослушал шесть длинных звонков и щелчок автоответчика.
Где же он мог быть?
Ко мне подошел Курт:
– Пойдем, хитрюга. Мы выигрываем.
– Секунду, – ответил я и снова нажал на кнопку повторного набора.
Ответа не было.
Где же Рункель, черт возьми?
– Джейсон, – позвал Курт, – Пойдем. Пора начинать игру. Давай покажем им, из чего мы сделаны.
22
Как только закончилась игра – а мы на этот раз, хоть и с большим трудом, но выиграли, – я отвел в сторонку Фестино и попросил его пригласить Курта и всю остальную «Банду братьев» выпить. «Сделай так, чтобы они согласились!» Обязательно. Я не стал вдаваться в объяснения, а он ничего не спрашивал.
