утих ветер, небо прояснилось, и впервые за несколько дней выглянуло желтоватое солнце. Постепенно жизнь в поселке вошла в нормальную колею. Обозы подвозили дрова и воду, открылись магазины, заработала пекарня, и ребятишки снова побежали в школу. Исправили оборванные провода электролиний и телефонной связи, В клубе опять приветливо засветились огни и наспех написанные афиши приглашали посмотреть новые фильмы: «Загадка мельницы» с участием всемирно известных комиков Пата и Паташона и «Девушка с коробкой», где главную роль играл не менее знаменитый Игорь Ильинский.
Под новый год Виноградов объявил всем друзьям, что он женится и приглашает их на свадьбу. Инженер потратил на приготовления к торжеству все заработанные летом деньги. Сам поехал в Златогорск и привез оттуда будущей жене дорогие наряды, нужные и совершенно бесполезные вещи, а также множество всяких вин и съестных припасов.
Согласие Ксюши Виктор Афанасьевич получил довольно легко. Как и в день первой встречи, он пришел к ней в амбулаторию, самоуверенный и чуть грубоватый, хотя теперь под этой самоуверенностью скрывалась робость и боязнь быть выставленным за дверь. Но перед ним была не прежняя Ксюша — застенчивая и пугливая.
— Уф, как противно пахнет лекарствами, — начал инженер. — У вас не болит голова от такого аромата?
Девушка протирала блестящие хирургические инструменты и раскладывала их на стеклянных полочках высокого шкафа. Приостановив работу, она спокойно взглянула на Виноградова.
— Почему — противно? Я привыкла, и мне даже нравится. Йод, камфора, эфир и спирт. Что тут противного?
— Привыкнуть можно, согласен, но чтобы нравиться… Позвольте выразить сомнение.
Ксюша слегка нахмурила тонкие, чуть изогнутые брови.
— Выражайте сколько угодно. И потом, Виктор Афанасьевич, я ведь на работе, а вы, видно, зашли от скуки. Не обижайтесь, но мне право неудобно. Что подумают люди? Если вам это безразлично, то мне — нет. И Осип Иванович будет сердиться.
— Не будет, немец — старик добрый, — ответил инженер. Он ожидал совсем не такого приема и немного растерялся, но быстро овладел собой и вновь взял самоуверенный тон. — А люди… люди подумают, что вы очень хорошень… хорошая и старательная медсестра или, как раньше говорили, сестра милосердия. Позвольте сесть?
— Да, пожалуйста. Извините, что я вам раньше не предложила.
— Охотно извиняю, тем более, что я, кажется, и в самом деле пришел не во время.
Ксюша вздохнула, тоже села, положив на стол руки и сплела чуть подрагивающие тонкие пальцы.
— У меня к вам дело. И раз вы сестра милосердия, то будьте милосердны… — инженер смешался и замолчал. Они сидели друг против друга, разделенные маленьким белым столом. Спокойно, чуть улыбаясь, Ксюша смотрела на Виноградова.
— Продолжайте. Кто-нибудь войдет, и разговор придется отложить. А лучше уж сразу все выяснить… Я слушаю.
Виктор Афанасьевич протянул через стол руки и разнял ими сцепленные пальцы девушки. Она чуть вздрогнула, попыталась сопротивляться и медленно начала краснеть.
— Ксюша, — тихо и мягко сказал инженер, — я пришел сказать вам, что люблю вас…
Грудь девушки начала часто вздыматься, она опустила голову. Кончики ушей, выглядывающие из-под косынки, маленькие и прозрачные, порозовели.
— Не надо, Виктор Афанасьевич, вы говорите несерьезно.
— Ксюша, милая, я еще никогда не был так серьезен. Я люблю вас, верьте мне. Вы первая, кому я решился сказать эти слова, очень глубоко понимая их смысл, и… если не поверите мне, вероятно, будете последняя. У меня было достаточно времени присмотреться к вам и проверить себя. Сегодня я пришел сказать о своей любви и просить вас стать моей женой, если… если я хоть немного отвечаю вашему представлению о будущем муже.
Ксюша уже не пыталась освободить свои руки, она замерла, боясь пошевелиться. Потом из глаз ее неожиданно выкатились крупные прозрачные слезинки, пробежали по щекам, оставив мокрый след, и упали на марлевую салфетку.
— Вот уж это лишнее, — волнуясь, воскликнул Виноградов. — Зачем вы плачете? Я оскорбил вас? Обидел? Честное слово, я говорил искренне, что думал и чувствовал. Скажите — уйди, и я уйду. Больше вы от меня ничего такого не услышите, а может, и не увидите. Я не стану вас преследовать, не стану надоедать, говоря о своей любви. Я человек прямой, Ксюша, у меня есть дурные черты в характере. Что поделаешь, таким родился. Или принимайте какой есть, или гоните прочь.
Ксюша подняла голову, и на инженера посмотрели большие, доверчивые и ясные, как у ребенка, глаза. В них еще стояли слезы.
— Почему же вы… почему же вы, Виктор Афанасьевич, даже не спросили, люблю ли я вас? И так вдруг, сразу предлагаете мне стать вашей женой.
— Ксюша, у вас ведь тоже было время присмотреться ко мне. Я рассуждал так: если я вам нравлюсь, если я могу стать вашим мужем, вы об этом скажете. А если нет — откажете. Возможно, в любви надо объясняться не так. Что ж, меня этому не учили, женщины доставались легко, а романы о любви я не читаю. Но теперь исправлять ошибку поздно. Я все сказал. Решайте.
— Я уже решила, — твердо и спокойно ответила Ксюша. Глаза ее стали сухими и даже, как показалось Виноградову, холодными. — Все это вышло не так, Виктор Афанасьевич, как представлялось когда-то. — Девушка глубоко, с горечью вздохнула. Молодой инженер ясно ощутил эту горечь и, не зная сам почему, заволновался еще больше. А Ксюша, словно решив какой-то трудный вопрос, заговорила ровно и все более уверенно. — Вы были откровенны со мной. Я тоже буду откровенна. Мне, увы, не двадцать лет. Мы с вами, кажется, одногодки…
Виноградов кивком подтвердил и поспешно добавил:
— Это не имеет для меня ровно никакого значения.
— А для меня имеет. Но что поделаешь… Я любила один раз за всю жизнь. А тот человек, не буду называть его, даже и не догадывался о моей любви…
«Я знаю этого человека! — захотелось крикнуть Виноградову. — Вы ошибаетесь, Ксюша, он тоже любил вас…» Но инженер только до боли закусил губу.
— …Не догадывался, — грустно повторила девушка. — Но относился ко мне очень хорошо. Ну, как бы вам сказать, как отец или старший брат, что ли… И я решила — значит, так и должно быть, любовь не для меня. Но вот появились вы. Господи, как я вас боялась первое время. А потом увидела, что бояться-то нечего, вы совсем не страшный. И вот пришло время, вы стали мне нравиться. Зачем это скрывать? Виктор Афанасьевич, вы второй мужчина, которого я стану любить. Пусть вас не обидят такие слова. Я хочу быть перед вами честной всегда и во всем.
Виноградов наклонил голову.
— Я понимаю вас.
— Так вот, Виктор Афанасьевич, — голос девушки, по мере того
