— Умен, подлец, — пробормотал Фрэнсис себе под нос.
Если бы в этот момент Джо оказался рядом, он бы забыл прошлое, подошел к старому приятелю, хлопнул его по спине и поздравил.
Но Джо здесь не было. Фрэнсис вышел из галереи на солнечную улицу и увидел толпы сновавших по тротуару пешеходов совершенно другими глазами.
Глава тринадцатая
Робин ждала Фрэнсиса в кафе на Оксфорд-стрит. Девушка пришла к шести часам; они собирались сходить в кино, а потом пообедать с Гаем и Чарис. Она снова выглянула в окно и обвела взглядом тротуар. Ни следа Фрэнсиса; только девушки в летних платьях и спешащие на поезд бизнесмены в легких костюмах.
Официантка пялилась на нее, поэтому Робин заказала чай и посмотрела на часы. Без четверти семь. Фильм начинался в половине восьмого. В животе было пусто, но есть она не могла. Робин вынула из сумки ежедневник и проверила дату и время. Большинство жителей предместий уже разъехались по домам, и толпы на улицах начали редеть, но очередь в кино напротив становилась все длиннее. Девушки, стоявшие в очереди, были без шляп, в платьях с короткими рукавами. На мужчинах были рубашки с отложными воротничками и вельветовые брюки. В Лондоне было жарко и невыносимо душно. Лето 1935 года выдалось странным и неестественно тихим. Казалось, все ждали, что вот-вот грянет буря.
Робин показалось, что она увидела Фрэнсиса: из дверей метро вышел светловолосый молодой человек в белых брюках и рубашке-апаш. У него была пружинистая, уверенная походка Фрэнсиса, но Робин тут же поняла, что обозналась. Она отвернулась от окна и стала пить чай. Если не смотреть, Фрэнсис придет быстрее. Маленькое кафе, оформленное в псевдовенском стиле бархатными гирляндами с кисточками, было переполнено. Голоса эхом отдавались от паркета. Напротив Робин сел мужчина. Она хотела сказать «Извините, здесь занято», но лишь слегка улыбнулась. Двадцать минут восьмого. Очередь в кино стала короче. Цветочница, стоявшая у входа в метро, увезла свою тележку; ее товар совсем увял от жары.
Робин понимала, что Фрэнсис не придет, но продолжала ждать. За прошедшие годы они страстно ссорились, злились и мирились друг с другом. А теперь она сидела и следила за тем, как медленно гаснет то, что когда-то было жарким пламенем. Кто мог подумать, что все закончится именно так?
Ее чай остыл. Подгоняемая официанткой («Мисс, после восьми часов вечера у нас чай не пьют»), Робин заказала сандвич и крутила его в пальцах. Она все еще выглядывала в окно, но ждать перестала. Очередь рассосалась, последние зрители вошли в зал. По тротуару прогуливались пары с непринужденностью, которую они с Фрэнсисом давно утратили. Робин поняла, что он встречается с кем-то еще. Поняла только сейчас, сию минуту, в этом душном маленьком кафе, обитом алым плюшем, и у нее сжалось сердце. До нее доходили кое-какие слухи: ей нашептывали всевозможные гадости о том, как Фрэнсис проводит время. То, что когда-то казалось забавным, стало скучным; то, что когда-то очаровывало, начало вызывать отвращение.
Она не знала, с кем у Фрэнсиса был роман. Не с Селеной, не с Дайаной, не с Чарис, хотя все они когда-то спали с ним. Нет, это кто-то куда опаснее, думала она. Кто-то, кого Фрэнсис желал так же сильно, как сама Робин все еще желала его. Кто-то, сбивавший с толку Фрэнсиса, который сам мог сбить с толку кого угодно. Сбивавший его с толку как морально, так и физически: когда Фрэнсис возвращался к ней, он был выжжен дотла.
Робин знала, что они должны расстаться. Не следовало отвечать на его записки, а когда Фрэнсис приходил к ней на квартиру, нужно было прогнать его. То, что когда-то было между ними, выдохлось; в продолжении таких отношений было нечто уродливое и разрушительное. Но она не могла положить этому конец. Иногда выражение глаз Фрэнсиса говорило, что он отчаянно нуждается в ней. Когда Робин наконец встала и вышла из кафе, ей показалось, что жаркое солнце слегка поблекло. Она, которая всегда гордилась своей смелостью, теперь презирала себя за трусость. Прежде она хвасталась тем, что лишена чувства собственности; но теперь, когда стало ясно, что она окончательно теряет Фрэнсиса, Робин продолжала предъявлять права на часть его души. Сколько можно унижаться? «Оковы я ношу с собой, и их не разорвать»…
Когда Элен вернулась от Рэндоллов, в переулке у дома священника стоял автомобиль. При виде девушки водитель вышел из машины и поднял шляпу. Это был мужчина лет тридцати пяти, с короткими русыми волосами, небольшими усиками и голубыми глазами. В руке он держал сигарету.
— Добрый день, мадам.
— Добрый день, — вежливо ответила Элен, открывая калитку.
Он стоял, прислонившись к автомобилю, и смотрел на нее так, что Элен стало не по себе. Она пошла по дорожке, но тут за спиной послышалось:
— Потрясающее место. — Однако мужчина смотрел не на дом, а на Элен. — Мадам, у вас есть холодильник?
Смущенная Элен обернулась:
— Нет. У нас есть кладовка и ледник.
Он выдохнул дым и покачал головой:
— Извините, но это просто стыд и срам. Такая красивая молодая дама вынуждена обходиться без хорошего современного холодильника… Вы только гляньте.
Он достал из машины какую-то книгу и начал листать страницы.
— Понимаете, мадам, я продаю холодильники. Это моя самая компактная модель. — Он ткнул пальцем в изображение высокого и продолговатого белого ящика. — Но для такого дома, как ваш, требуется кое-что побольше. Например, «Сьюприм» или «Принцесса». Что скажете?
Она посмотрела на фотографию огромного холодильника с полками, набитыми замороженными курами, желе и джемами. Рядом с холодильником стояла молодая женщина в короткой юбке, с осиной талией и ослепительной улыбкой.
— Это очень мило, — робко сказала Элен, — но…
— Только подумайте, как обрадуется ваш муж, если в такой жаркий день, как сегодня, вы дадите ему выпить чего-нибудь холодненького.
Элен почувствовала, что покраснела.
— Я не замужем.
— Не замужем? — недоверчиво воскликнул мужчина.
— Понимаете, я живу с отцом. Он — настоятель церкви Михаила Архангела.
— Тогда прошу прощения. — Коммивояжер покачал головой и поднял поля шляпы, прикрывавшие лицо. — Странно… Такая красивая девушка и вдруг…
«А он недурен», — подумала Элен. Мужчина напомнил ей картинку на обложке романа «Ее верное сердце», недавно взятого в публичной библиотеке Эли. Короткие темные волосы, голубые глаза, широкие плечи…
Коммивояжер бросил окурок на землю, затоптал его и презрительно посмотрел на коттеджи, церковь и дом священника, из которых и состоял Торп-Фен.
— А у вас здесь, видно, еще та дыра? Наверно, ни кино, ни танцев?
— Ни электричества, — добавила Элен, с сожалением глядя на глянцевый каталог.
— Как? У вас нет электричества?! Выходит, я даром трачу время?
Но уезжать он не торопился. Только смотрел на нее и улыбался.
