…Ты четыреждыОплот мой и надежда; рок и счастье!Отца ты заменил мне! Ты же стал за матьБезматернему сердцу сиротливому!И за сестру закланную один ты мнеОстался, верный!
Эсхил. «Плакальщицы»[42]
На вершине крутого зеленого холма, над озером, окружавшим остров, и над огороженным водохранилищем, питавшим водопад, залегло крохотное озерцо, окруженное лавровишневыми деревьями и стоячими зелеными и оранжевыми камнями. Вода в озере была настолько тихой, что неподвижно отражала каждую ветку дерева.
Коди Пламтри взбежала по ступенькам из врытых в землю шпал впереди остальных и теперь аккуратно приподняла подол белой льняной юбки и шагнула на похожую на алтарь плоскую скалу, лежащую у берега озера в его восточном конце. Эта скала выглядела так, будто когда-то по ней стекала вода, и в то же время казалось, будто на ней в древние времена жгли костры. Она вспомнила рассказ Сида о том, что эти зеленые замшелые камни были освящены друидами для магического противодействия монастырским камням, лежавшим вокруг большого озера внизу. Сид, возможно, не помнит этого сейчас, но узнает, если она расскажет ему об этом, а если еще несколько раз повторит рассказ, то и запомнит.
Эта тема была связана с его воспоминаниями о мертвой жене, которые действительно исчезли. Теперь он знал, что был женат, и даже мог узнать женщину по имени Нина на фотографиях, но он походил на жертву амнезии, не считая того, что жертвы амнезии вроде бы должны стремиться узнать о потерянном прошлом, а Сид вместе с воспоминаниями утратил всякий интерес к тому, с чем они могли быть связаны.
Коди это вполне устраивало, и она, вероятно, не станет напоминать ему об истории местных камней.
Они вдвоем жили в доме Сида в Саут-Дейли-Сити уже пять месяцев. Почему-то, беспомощно думала она, отношения между ними ограничивались исключительно духовной сферой, все как с той заколдованной веревкой из «Солвилля», которую невозможно разрезать. Но она была твердо уверена, что после сегодняшней церемонии все изменится.
Коди не утратила никаких воспоминаний, и ей все еще снились другие девушки, обитавшие вместе с ней в ее голове. Случалось, что она ночами даже видела тот день, когда на нее упало солнце, тот день – сегодня уже двадцать шесть лет назад, пожалуй, вплоть до часа, – когда ее отца сбросили с крыши дома в Соме; это был душераздирающий сон, но она была рада, что он приснился, тем более, что видела она его в цвете, а это говорило о том, что она впитала и полностью усвоила те самые ранние воспоминания, единственной хранительницей которых прежде была мертвая Валори.
Минувшей ночью ей приснилось, что она, сидя за рулем автобуса, разогнала его и заставила перепрыгнуть через широкий провал поперек автострады, и он благополучно опустился на асфальт, и в это время рядом с ней стоял Сид Кокрен.
В двух милях на юго-востоке возвышалась трехногая и трехрогая телебашня на горе Сатро, а обернувшись, она разглядела вдали два дальних устоя моста Золотые Ворота, почти сливавшиеся друг с другом на таком расстоянии.
Следом поднимались и ее спутники – она увидела легко шагавшего по траве Скотта Крейна, высокого, смуглого и улыбающегося сквозь блестящую медно-рыжую бороду; ему было уже пятьдесят два года, но на вид можно было дать от силы тридцать пять, и в этот день в середине лета рана совсем не тяготила его. Он был одет вовсе не как священник какой-нибудь религии, хотя именно эту функцию ему предстояло выполнять здесь сегодня: на нем был темно-синий костюм с белой рубашкой, а длинные волосы были собраны в хвост и скреплены, как она заметила, пока они шли через мост, геральдической золотой пчелой Меровингов.
За ним следовали прочие обитатели лейкадийского поместья, возглавляемые Нарди Дин и Дианой, вокруг головы которой сиял трехдюймовый ореол отрастающих белокурых волос. Венди, вдова Арки, шла вместе с двумя дочерьми-подростками; Пламтри сначала очень боялась встречи с ними, и немало удивилась их ненаигранному дружелюбию и готовности слушать рассказы о последних месяцах жизни Арки. Потом появились сыновья Дианы, Скэт и Оливер, конвоировавшие малышей. А где-то рядом гавкал невидимый пока пес, а это значило, что прибыли и обитатели «Солвилля».
Все воспоминания Валори теперь перешли к Коди, и она весело крикнула Крейну:
– Под лучами счастливого солнца на холме посреди озера.
Крейн беззвучно рассмеялся, но и этого хватило, чтобы зеленая листва зашелестела и по воде озерца побежала рябь.
Сквозь зеленые ветви над головой просвечивало безоблачное густо-голубое небо. День как нельзя лучше подходил для свадьбы.
Сид Кокрен радовался тому, что не послушался советов других торговых представителей из «Пейс» и не надел смокинг. Он оделся в меру официально, а вот смокинг в этих веселых солнечных рощах выглядел бы просто смешно. По той же причине он оставил в бардачке машины свою протезную руку и просто надел на культю правого запястья белый носок.
Позади него прыгал по гаревой дорожке Фред; он был на поводке, потому что Анжелика не хотела, чтобы ласковый пес пачкал грязными лапами парадные одежды людей; Кути можно было сравнить с рыбаком в лодке, который поймал громадного марлина и пытается удержать его на леске, а собаке позарез нужно было обнюхать все мшистые камни вдоль дорожки и носиться по траве. Кути оставил спортивную куртку в фургоне «Солвилля», и Кокрен видел, что под белой рубашкой не было повязки. Анжелика сказала ему, что рана, два года мучившая Кути, наконец-то зажила (в первую же неделю после того, как они вернулись в Лонг-Бич).
