Несмотря на громкую должность, Дмитрий и в Инстрэл ничего не имел. Пакет акций? Я вас умоляю! Они все, согласно отдельному пункту брачного контракта, отходят его детям. То есть, приблудной Таисии. Он их даже продать не может! Пока он в браке с Ксенией и пока Тая не вышла замуж — он, номинально, облаченный властью, состоятельный человек. Вырастет девчонка — все перейдет в её руки и руки мужчины, которого Леонид Иванович выберет внучке в мужья. А он, Дмитрий, больше никому не будет нужен. Получается — у него всё есть, и ничего нет!
Мириться с таким положением он не намерен. Ксюха еще лет сорок, а то и все пятьдесят протянет, он не собирается класть свою жизнь к ногам сумасшедшей! Гуров не вечен, он, конечно же, подстраховался, но и Дмитрий не лыком шит! Он обдерет компанию, как липку, создаст себе золотой парашют, о котором никто не будет знать. И, как только тесть умрет, сразу сдаст Ксению в дурку, разведется, и заживет самостоятельно. И пусть он лишится должности и плюшек, это фигня. Дима позаботится, чтобы наследникам Гурова вместо процветающей компании достались лишь ее останки.
Обида за отказ уволить Афанасьеву не давала покоя. Дмитрий решил, что накажет конкурента материально, и влез в авантюру, успех в которой позволил бы Инстрэл оставить наступающего на пятки «соратника» далеко позади, и, заодно, крепко щелкнул бы Квадро по носу.
Многоходовка, которую он затеял за спиной Гурова, поглощала всё его время, не оставляя возможности заниматься Корневым. Он обязательно прижмет строителю хвост, разорит, но чуть позже, когда поквитается с Квадро. Сначала Машка должна потерять работу, а потом и ее новый муженек лишится своего бизнеса. Костьми ляжет, но разорит его. Посмотрим, как понравится бывшей жене снова жить впроголодь! Ещё вспомнит, от чего отказалась!
В предвкушении, Дмитрий потирал руки. Конечно, для быстрого достижения цели приходится рисковать, но кто не рискует, тот не пьет шампанское, верно?
Через несколько дней после встречи с Машей в офисе, в конце рабочего дня Дмитрий спустился на парковку, размышляя, куда ехать — домой или к родителям? Дома его ничего хорошего не ждет. У родителей… Они ждут, это верно, но могут быть расспросы, на которые у него, пока, нет ответов.
— Дмитрий Сомов? — резко обернулся на звук голоса и несколько опешил — из припаркованной неподалеку машины вышел мужчина.
Корнев. Это ещё что за новости?
— Чем обязан? — Дмитрий решил не показывать, что он в курсе личности собеседника.
— Разговор есть, — мужчина подошел ближе, остановился напротив. — Я — муж Марии Афанасьевой.
— Сочувствую, брат. Как же тебя угораздило вляпаться в такое дерьмо? — Дима не удержался, чтобы не уколоть, и тут же его голова взорвалась болью и звездами.
Корнев его ударил! Без предупреждения, неожиданно, подло! Чёрт, больно-то как!
— Я не терплю неуважения, — спокойно проговорил мужчина, ожидая, пока Сомов придет в себя. — А когда речь заходит о моей супруге, расцениваю, как неуважение даже косой взгляд в её сторону, не то, что необдуманные слова.
— Да я тебя… засужу! — боль от удара пульсировала, отдаваясь в левую глазницу. Приложил, так приложил. Здоровый, черт! Наверняка, синяк останется, как ему с таким лицом на люди показаться?
— Не успеешь, — вздохнул Корнев. — Всё, прояснилось в голове? Поговорим?
— Ты же меня изуродовал, мне в травмпункт надо! — Дмитрий осторожно ощупывал скулу, губы. — Кровь!
— Ерунда, я бил даже не вполсилы, а так, легкая оплеуха, чтобы в сознание привести, — пожал плечами Корнев. — Но если ты такой нежный, то после разговора можешь отправляться, куда пожелаешь, хоть в институт Склифосовского.
Дмитрий окинул парковку взглядом — никого. Нет, люди мельтешили, кто-то заводил мотор в противоположном конце парковки, машины выезжали на улицу, но, ни одна голова в их сторону не смотрела. У всех свои дела, народ спешит по домам после рабочего дня, никому не интересно, что там между машинами происходит. Тем более что Корнев ударил так быстро, что заметить это движение можно было, только если внимательно наблюдать с близкого расстояния. Во всяком случае, он сам, стоя на расстоянии вытянутой руки, среагировать не успел.
Камеры! — вспомнил Дмитрий.
Здесь должны быть камеры. Ну, погоди, что ты запоешь, когда получишь повестку!
— Нам не о чем разговаривать. У меня дела, поговорим в суде, — попытался он пройти к машине.
Но Корнев быстрым движением ухватил его за руку и, больно вывернув её, притиснул Дмитрия к автомобилю.
— Говорю один раз, поэтому слушай очень внимательно, — тихо, почти ласково заговорил он. — Занимайся своей жизнью, бизнесом, семьей и забудь о Маше. Совсем забудь. Если моя жена, хоть раз пожалуется, что ты ей угрожаешь, я больше не буду с тобой таким вежливым. Прислушайся к доброму совету — больше никогда не подходи к Маше, не заговаривай с ней, на глаза не попадайся. Не поверишь, я очень переживаю, когда что-то или кто-то расстраивает мою любимую, поэтому за последствия не отвечаю. Береги себя.
С последними словами, Корнев похлопал Дмитрия по пострадавшей скуле и оттолкнул.
Проехавшись боком по капоту, Сомов еле удержался на ногах. Голова болела, скулу дергало, вывернутая рука ныла, плюс он еще больно ушибся о крыло.
А Машин новый муж ушёл, не оглядываясь, к своему автомобилю, сел в него и уехал.
Первый порыв — писать заявление и ехать снимать побои — Дмитрий погасил — нельзя, скандал будет. Дойдет до тестя…
Ушиб не спрячешь, но тут проще, скажет, что поскользнулся и упал, а с Корневым он разберется иначе.
Наутро под глазом Дмитрия расцвел великолепный синяк, губа опухла и отзывалась болью каждый раз, когда Дмитрий разговаривал. Несмотря на наложенный грим, ему пришлось всю неделю ходить в солнцезащитных очках и, пока следы не сошли, избегать встреч с родителями и опекунами, общаясь с Гуровым и Щербаковым исключительно по телефону. Конечно, об украшении на его лице тестю немедленно стало известно, но тот спустил это на тормозах, один раз только пошутив, что зятю надо выбирать менее скользкую обувь и внимательно смотреть под ноги. Все это, включая понимающие взгляды сотрудников, счет к Корневу увеличило в разы. Он сотрет прораба в порошок!
Звонок из полиции выбил почву из-под ног.
— Сомов Дмитрий Николаевич?
— Да.
— С вашими родителями, Ириной Васильевной и Николаем Дмитриевичем, случилось несчастье. Они во второй больнице, приезжайте.
Несся так, что только чудом не попал в аварию.
А там…
Отец погиб. Мать — в реанимации.
— Мне очень жаль, — дежурно-сочувствующе говорил усталый доктор. — У мужчины не было никаких шансов, он умер еще до приезда Скорой. За женщину боремся.
— Что случилось, почему они упали с моста? Неисправность машины? Кто-то подрезал? — это было неважно — почему, но ему нужно было что-то говорить, отвлекаясь от страшного — отца больше нет!
