Глава первая
— Они здесь, — прошептала Ярослава, и залилась румянцем. — Посмотри, идеальные…
— Тестостерон зашкаливает, хотела бы я… — Томно произнесла Маша.
— Чего бы ты хотела, Машка? — буркнула я.
За соседний столик садилась неизменная четверка самых желанных парней нашего универа, за глаза прозванных КСК: Квартет Смертельно Красивых. Уж не знаю, кто их так прозвал, но к ним это прозвище прилипло. Хотя я не слышала, чтобы хоть кто-то из парней играл на музыкальном инструменте.
Идеальные фигуры, притягательные лица, невероятно красивые, мужественные представители сильного пола…
Брюнет — Бронислав Разумовский, блондин — Тимур Сейтенов, шатен — Руслан Каштанов и красноволосый Анатолий Магницкий. Хотя оттенок волос последнего можно назвать спелой вишней или сочным гранатом.
Парни как с обложки модных журналов сошли. У меня дыхание сперло. Что уж говорить о всей женской половине универа.
В столовой с их появлением образовалась гробовая тишина. Все жадно следили за черноволосым Разумом, который стянул с себя футболку, и щеголял перед всеми обнаженным торсом. По загорелому телу струился пот.
Вот ведь, приперлись прямо из спортзала и теперь красуются. Я сглотнула и отвела взгляд. Отвернуться все равно не вышло бы, я сидела лицом к их столику.
Бронислав Разумовский, он же Разум, не для таких серых мышек, как я. Какой смысл пялиться и пускать слюну? Чтобы стать очередным посмешищем, которому разбили сердце?
— О боже, — выдохнула Машка, — какой он совершенный.
— Обыкновенный, хватит пожирать их глазами. — Одернула подруг, тем более к столику четверки, коршунами бросились две девицы: Алла и Рита, по слухам, девушки Разума и Каштана, то есть Руслана Каштанова.
Вот уж кто не спустит ни единого взгляда, пущенных студентками на их парней. Знала я, как они с девчонками в туалете разборки устраивали. Ну их всех.
— Ты к самостоятельной готова, Яр? — я поспешила отвлечь подруг предстоящей работой по высшей математике. — Скоро экзамены, сама знаешь Алыков никого не пощадит.
— Вот вечно ты так, Ватка, — обиженно прошипела Ярослава, — спускаешь с небес на землю. Мы тут получаем эстетические удовольствие, а ты…
— Лютик, я Ватка, прием, как слышно? — Я помахала перед глазами Маши Цветковой рукой. — Хватит мечтать о местных попугаях.
— И ничего они не попугаи. А Толе идет красный цвет волос. — Толя, он же Анатолий Магницкий, а для друзей — Маг. Парень высокий, худой, красноволосый с косой челкой, и раскосыми зелеными глазами, а также улыбкой плейбоя.
Машка не скрывала, что из всей четвёрки он ей нравился особенно. Хотя будь ее воля, она бы не отказалась встречаться с любым из КСК.
— Хорошо, папуасы, самые настоящие. Нет? Ладно, обезьяны. Вон как выставляются.
— Ин, вот ты слюни-то подбери, а потом обидные прозвища нашим мальчикам давай, — возмутилась Маша.
— Нашим? — поразилась я.
— Конечно, КСК — достояние университета.
— Приплыли, — выдохнула я. — Ай, девочки, ну вас, хотите пялиться, пяльтесь. Только помните, что Ватка вас предупреждала! Я, как Минздрав, предупреждаю — передоз эстетического удовольствия может обернуться разбитым сердцем и взрывом воздушных замков.
— Ой, он мне подмигнул, — лицо Маши слилось по цвету со ее вишнёвой водолазкой. — Маг подмигнул мне.
— А теперь на тебя смотрит Рита, угомонись. И доедайте ваши булочки, нам на самом деле пора.
— Черт, десять минут до лекции. Яра, доедай скорее, — очнулась наконец Маша. — Алыков голову оторвет за опоздание.
— Скорее к экзамену не допустит, — одним махом допивая свой кофе, поправила Ярослава.
— Побежали?
— На старт, внимание, марш, — рассмеялась Машка и первой схватила свою сумку.
Я немного замешкалась, девчонки вырвались вперед, и надо же было такому случиться, чтобы в этот момент Разум подвинулся вместе со стулом и начал вставать.
Я споткнулась о чью-то сумку, и полетела прямо на него. Мы оба грохнулись обратно на стул. Причем парень крепко вцепился в меня.
Да и я тоже хороша. Его голый торс манил, и несмотря на ситуацию, отказать себе прикоснуться к прекрасному, не смогла. И только спустя минуту до меня дошло, что все, абсолютно все, вытаращились на нас и кажется не дышат, а я нагло глажу живот парня!
Боже! Ватка, что же ты творишь!
— Так, кожа нормальная, — выпалила я, и продвинула руку выше, туда, где билось сердце. — Пульс учащенный, тахикардия? А нет, тренировка же была. А язык? Язык розовый?
Я несла откровенную чушь и никак не предполагала, что Разум возьмет и покажет язык.
— Розовый, — радостно объявила я. — Здоров, как бык!
Нервно хохотнула, высвободилась из рук парня и стремглав помчалась к девчонкам, застывшим посреди столовой памятниками.
— Чего стоим, кого ждем? — хватая за руку Машку, спросила я. — Побежали!
Мы остановились только перед аудиторией и то лишь за тем, чтобы пропустить преподавателя и гуськом забежать следом.
Успели. Не опоздали, но…
— Вляпалась ты, Ватка, — прошептала Машка, плюхаясь за стол позади меня.
— Вляпалась, — авторитетно подтвердила Ярослава, усаживаясь рядом со мной.
«Что это такое было?!» — отчаянная мысль догнала меня только сейчас. — «Какого лешего я вытворила?»
Но все мысли выветрились из моей головы. Еще бы они не выветрились, когда передо мной лег вариант самостоятельной работы. А там интегралы, как несгибаемые воины, требуют решения и разбивки отрезка интегрирования на десять частей. Чтоб их формулой Симпсона приложило!
Я сконцентрировалась на заданиях и постаралась ни о чем кроме как об интегралах, функциях, пределах и матрицах не думать.
К середине отведенного времени на работу, у меня разболелась голова. Судя по моей соседке, у нее вообще зубная боль началась. Она так кривилась, бедная…
— Это издевательство, — сквозь зубы простонала Яра, — ты хоть что-нибудь сделала?
— Два осталось, — шепотом произнесла я, следя за преподавателем.
Это только кажется, что он в ноутбук уткнулся. А нам-то давно известно, что это гадкий, подлый отвлекающий маневр, чтобы ловить списывающих.
— Сергеенко, работу на стол и вон из аудитории! — вот что я говорила? Алыков высматривает шпаргалки. Жалко Сергеенко, теперь четвёрку ни за что на экзамене не получит. Даже если вон из кожи вылезет.
— Павел Анатольевич, в последний раз, честное слово, — заканючил Сашка. — Я и списать ничего не успел.
