– Уволить это ладно, – сказал Сесил. – В Гватемале ребята из «Юнайтед» жалобщиков отстреливают.
Рабочие засмеялись.
– Я и стрелять по вас не буду, обещаю. Но я действительно хочу узнать, насколько, по-вашему, справедливо с вами обходится компания.
Они только пожимали плечами, уперев глаза в твердую землю.
– Это работа, – ответил один.
Остальные закивали.
– А вы можете найти работу получше?
– Сейчас – нет.
– Но, может, потом когда-нибудь?
Все снова осторожно кивнули, боясь его обидеть.
– В один прекрасный день Ямайка станет независимой, – сказал Ларри. – Будет вам тогда лучше?
Рабочие молчали, пожимая плечами.
– Давай, Джозеф, – ободрил Сесил одного из них, – ты ведь любитель поговорить.
– Ну, сэр, – начал Джозеф. Он поглаживал гроздь бананов. – Не представляю, чтобы такие, как я, могли разбогатеть.
– Значит, с приходом независимости, – спросил Ларри, – вы попросите нас уйти?
В ответ рабочие замотали головами:
– Чтоб «Файфс» ушли с Ямайки? Никогда!
Трясясь на джипе компании по разъезженным дорогам и чувствуя теплый ветер в волосах, Ларри осторожно излагал Сесилу идею, которая уже несколько недель крутилась в голове, – о компании, где каждый сотрудник чувствует себя значимым.
– Это ничего не изменит ни на йоту, – ответил Сесил. – Они продолжат жить как жили.
– Но почему? Если мы предложим повысить им зарплату и пособия?
– Они с радостью примут, что бы вы им ни предложили, но если им каждый день твердят, дескать, мы богатеем за их счет? Недовольными быть удобно.
– Но почему они так отличаются от нас?
– Кто сказал, что они отличаются от нас? Черт возьми, я тоже недоволен. Давайте, поднимите мне зарплату и пособия!
Сесил нравился Ларри. Он производил впечатление человека в ладу с собой. За ужином Ларри вернулся к разговору о компании своей мечты.
– Ну, можно же как-то сплотить людей ради общего дела. Как в армии или в футболе. Когда общий успех – это успех для каждого. Отчего вообще эти мысли, будто один человек наживается на другом?
– Оттого, что один человек богаче другого.
– Я не согласен. Думаю, всем очевидно, откуда берется разница в зарплатах. Никто не ожидает, что всем будут платить одинаково. Всем известно, что больше получает тот, кто умнее, у кого дел невпроворот, на ком лежит ответственность. Не все хотят быть начальниками. Но каждый хочет чувствовать, что его дело ценят и уважают. Люди хотели бы гордиться своей компанией и знать, что компания гордится ими. Чтобы каждый из них воспринимался как личность, а не покупался и продавался, будто скот. Люди хотят, чтобы их труд наполнял жизнь смыслом.
Сесил посмотрел на Ларри с изумлением и симпатией:
– Так вы серьезно?
– А почему нет?
– Ну, это ведь против человеческой природы. В глубине души каждый из нас дерьмо.
– И вы дерьмо? Потому что, уверяю вас, я – нет.
– Вы хороший человек, Ларри Корнфорд. Как и ваш отец. Храни вас Господь. Я буду молиться, чтобы вы не набили себе лишних шишек.
* * *
Распростившись с Сесилом Оуэном, Ларри отбыл из Кингстона в Новый Орлеан на одном из судов Великого белого флота. Там теперь располагалась штаб-квартира «Юнайтед фрут компани». Зная, что Ларри недостаточно опытен, чтобы взять на себя руководство «Файфс», Корнфорд-старший решил, что сыну будет полезно встретиться с президентом материнской компании, легендарным Сэмом Зимюррэем. Однако когда Ларри появился в нарядной штаб-квартире «Юнайтед» на Сент-Чарльз-авеню, то выяснилось, что встреча у него назначена с вице-президентом компании по имени Джеймс Д. Бранштеттер.
– Зови меня Джимми. Рад встрече, Ларри. Мы твоего отца очень ценим, но ты-то об этом знаешь наверняка. Он, конечно, не делает нам быстрой выручки, но медленная прибыль тоже деньги. – Бранштеттер, невысокий человек лет шестидесяти, курил как паровоз и тараторил как сорока. – Значит, ты был на Ямайке. Джека Крэнстона видел, нашего главного там? Он бы тебе понравился, Джек всем нравится. Так сколько тебе лет, Ларри?
– Тридцать два, сэр.
– Ну что ж, когда твой дед заключил сделку с Энди Пре-стоном, меня тут еще не было, но, как я понимаю, договор был следующим: прикрой нас, оставь нас в покое, а мы тебе денег заработаем. Ты это так же понимаешь?
– Именно так я это и понимаю.
– Значит, мы отлично поладим. В бизнесе есть лишь один закон. Зарабатывай деньги, и тогда никто к тебе не привяжется. Так чем я могу тебе помочь? Хочешь взглянуть, как все здесь устроено? Или хочешь порт посмотреть?
– Я бы с большим удовольствием.
– Я с тобой прогуляюсь. Причал на Талия-стрит буквально в двух шагах. Шляпу не забудь, юноша.
Ходил Джимми Бранштеттер так же быстро, как и говорил. Когда они добрались до причала, Ларри взмок от жары и духоты.
Причал «Юнайтед» оказался в три раза больше файфсовского в Эйвонмауте. Вереницы рабочих, нагруженных бананами, тянулись к складу. У причала стояло два судна, оба разгружались с помощью портовых кранов.
– Знаешь, сколько гроздей мы привозим ежегодно? – говорил Бранштеттер. – Двадцать три миллиона. Слыхал про мисс Чикиту Банану? Конечно, слыхал. Наклейка с Чикитой – на каждой грозди наших бананов.
– Мой дед то же самое делал в двадцать девятом году с голубыми наклейками «Файфс».
– Ладно! Значит, вы успели до нас. Вот и молодцы.
Наконец они зашли в складскую прохладу. Всюду, куда ни глянь, со стеллажей свисали грозди зеленых бананов.
– Вот оно, – Бранштеттер обвел рукой пространство склада, – вот где делаются деньги. Хочешь узнать секрет нашего успеха? Контроль. Спроси Сэма, он в любой момент скажет тебе то же самое. Контроль. Контроль над каждой стадией процесса. Посадка, уход, сбор, перевозка, продажа. Как этого достигнуть? Получить в собственность. Плантации, железные дороги, суда, порты.
– Страны, – продолжил Ларри.
Бранштеттер гулко расхохотался.
– Ловишь на лету! Получить в собственность страны. Именно, черт возьми! Только мы делаем это не так, как вы с вашей империей. Мы не пишем на дверях свое имя. Иначе вас все возненавидят. Нет, мы позволяем править бал местным парням. Но только чтобы плясали там под нашу дудку.
– Да, я слышал, – ответил Ларри.
* * *
Прежде чем отправиться домой, Ларри написал два письма – Эду с Китти и Джеральдине, – хотя знал, что они опередят его лишь на пару дней.
Эта поездка помогла мне многое узнать о странном бизнесе, в котором я верчусь. И не все из этого знания оказалось душеполезным. Общая идея сводится к следующему: все, что помогает делать деньги, – хорошо. Здесь есть логика: для жизни всем нам нужны деньги. Значит, зарабатывать их – правильно, причем не важно как. Но чем больше я об этом думаю, тем больше уверяюсь в том, что люди мира бизнеса не видят общей картины. Не хлебом единым жив человек. Я прямо слышу, как рычит Эд. Но здесь даже и Бога приплетать незачем. Все очевидно. Хлеб нам нужен, чтобы выживать, но живем мы не ради хлеба. С деньгами то же самое. Они – не цель, а средство. Цель, к которой мы все стремимся, – жить достойно. Так что, как видишь, Китти, все наши беседы о праведности были не зря. Даже в непростом мире бизнеса праведность имеет значение. Она – залог достойной жизни. Честно говоря, я еще сам не понял, что хочу этим сказать: я продолжаю осмыслять это, пока пишу вам. Какое отношение праведность имеет к достойной жизни? Видимо, я считаю достойной такую жизнь, когда чувствуешь себя счастливым и значимым. Все мы хотим, чтобы наше существование имело какой-то смысл. И я не понимаю, как это возможно, если все наши блага – результат чужого страдания. Недаром нам, чтобы жить достойно, так важно верить, что изначально мы хорошие, что мы, как говорится, на стороне добра. И – да, деньги нам тоже нужны. Значит, целью любого бизнеса должны стать именно достойные деньги. Стоит фирме разделить мораль и прибыль, как исчезнет самый смысл бизнеса. Можно сказать, как святой Августин, мол, двадцать лет погрешу, а после, как заработаю достаточно, стану праведником. Но за эти двадцать лет ты отравишь мир и лишишься души. Да, Эд, я помню, что у тебя души нет. Но у тебя есть сердце. Ты живешь среди людей, которых любишь. Китти, скажи ему. Любовь – это праведность. Любовь – добро, которое люди несут друг другу.
