Книга Россия в Первой мировой войне - Николай Головин

В цитированных выше записях помощника управляющего делами Совета министров А.Н. Яхонтова, посвященных секретным заседаниям Совета министров в августе и сентябре 1915 г.[95], ярко вырисовывается бессилие Совета министров в большинстве вопросов управления страной. Мы не будем здесь останавливаться на подробном рассмотрении причин этого бессилия. Их много, и многие из них обусловливаются событиями войны. Об этом мы будем говорить в III части нашего труда. Здесь же мы укажем на главную, которая резко сформулирована самими министрами в последних заседаниях. «Правительство не может висеть в безвоздушном пространстве и опираться на одну полицию», — говорит в заседании 8 сентября министр иностранных дел С.Д. Сазонов.

На заседании через два дня другой видный министр, а именно — министр земледелия А.В. Кривошеий развивает ту же мысль: «Что мы ни говори, что мы ни обещай, как ни заигрывай с прогрессивным блоком и общественностью — нам все равно не поверят. Ведь требования Государственной думы и всей страны сводятся к вопросу не программы, а людей, которым вверяется власть. Поэтому мне думается, что центр наших суждений должен бы заключаться в постановке принципиального вопроса об отношении Его Императорского Величества к правительству настоящего состава и к требованиям страны об исполнительной власти, облеченной общественным доверием. Пускай Монарх решит, как ему угодно направить дальнейшую внутреннюю политику, по пути ли игнорирования таких пожеланий или же по пути примирения, избрав во втором случае пользующееся общественными симпатиями лицо и возложив на него образование правительства. Без разрешения этого кардинального вопроса мы все равно с места не сдвинемся. Лично я высказываюсь за второй путь действий — избрание Государем Императором лица и поручение ему составить кабинет, отвечающий чаяниям страны».

С этим заявлением А.В. Кривошеина соглашаются большинство министров.

Государь избрал первый путь, и главный исполнительный орган, Совет министров, стал еще бессильнее. Социальный процесс изоляции правительства пошел еще быстрее. Авторитет его окончательно пал. При таких условиях правительство оказывается не только бессильным произвести какие-либо коренные органические реформы в структуре работы тыла, оно даже неспособно объединить в стройную организацию те крайние усилия, которые проявляет теперь вся страна, чтобы спасти свою армию от катастрофы.

Эта неспособность правительства увеличивается еще тем, что самый подбор министров чрезвычайно неудачен. Последнее не случайно, а является лишь одним из звеньев того социального процесса, который происходит. Выбор Верховной власти до крайности ограничен. Все лучшие элементы должны быть заподозрены в оппозиции к власти. И вот на замену уволенного 15/28 марта генерала Поливанова назначается военным министром генерал Шуваев. Председатель Государственной думы М.В. Родзянкотак характеризует генерала Шуваева: «…Честный, хороший человек, но недостаточно подготовлен для такого поста в военное время; его председательствование в Особом совещании делало заседания путаными и утомительными».

Гораздо строже отзывается о нем французский министр снабжения г-н Тома, присланный французским правительством для ознакомления с нуждами русского военного снабжения. На просьбу председателя Государственной думы откровенно указать наши больные места в организации снабжения французский министр ответил: «Россия должна быть чрезвычайно богата и очень уверена в своих силах, чтобы позволять себе роскошь иметь правительство, подобное вашему, где премьер-министр[96] является бедствием, а военный министр — катастрофой».

Отзыв г-на Тома, быть может, слишком жесток. Но несомненно, что генерал Шуваев выше уровня обыкновенного строевого генерала или рядового интенданта подняться не мог. Выбор генерала Шуваева на должность военного министра обусловливался тем, что Верховная власть рассчитывала, что он будет бороться со все более и более усиливающейся ролью общественных сил в деле снабжения армии. «После ухода Поливанова, — пишет М.В. Родзянко, — Великий князь Сергей Михайлович повел агитацию против Особого совещания и убеждал Государя вовсе упразднить его. С Шуваевым на заседаниях происходили постоянные столкновения, и казалось, будто он нарочно вызывал резкости, чтобы иметь причины для ликвидации Совещания».

Но генерал Шуваев не оправдал связанных с его назначением политических расчетов.

«В заседании 5 ноября[97] случилось событие, которое оставило сильное впечатление не только в Думе, но и в стране. Во время заседания[98] в зале заседаний появились военный министр Шуваев и морской — Григорович. Они обратились к председателю, сообщив о желании сделать заявление. Когда Марков 2-й[99] окончил свою речь, на трибуну поднялся Шуваев и, сильно волнуясь, сказал, что он как старый солдат верит в доблесть Русской армии, что армия снабжена всем необходимым благодаря единодушной поддержке народа и народного представительства. Он привел цифры увеличения поступления боевых припасов в армию со времени учреждения Особого совещания по обороне. Закончил он просьбой и впредь поддерживать его доверием».

Вскоре после этого выступления, а именно — в начале января 1917 года генерал Шуваев был заменен на посту военного министра генералом Беляевым. Назначение последнего состоялось по выбору императрицы Александры Феодоровны как человека, вполне верного принятому курсу самодержавной политики. Генерал Беляев представлял собой тип «военного чиновника». Все свое трудолюбие и большую работоспособность он направлял по «бумажному» руслу. В армии он был очень не популярен, ибо за ним установилась репутация человека, мертвящего всякое живое дело. За ним даже прочно установилась кличка «Мертвая голова».

Отрицательного влияния на дело снабжения назначение Беляева не могло оказать, так как в начале марта[100] вспыхнула революция.