– Это сердце?
– И немного везения никогда не повредит!
Пять дней спустя я лежу в больничной палате и жду, когда меня будут готовить к операции.
Вместе со мной – доктор Фолли и Гайя Луна, как всегда с сотовым в руке.
Чувствую себя слабой и беззащитной, а в их глазах я ловлю то выражение, какое бывает у стюардессы в самолете, который вот-вот упадет. Саре делают амниоцентез как раз на этой неделе, и мама так изводит бедного Лоренцо, что он даже признался мне, что скучает по миланским туманам. Гайя Луна гладит меня по голове:
– Не волнуйся, хорошо? Дыши, и все будет хорошо.
Дышу, как рыба, выброшенная на берег.
– Гайя Луна, когда меня выпишут, ты позанимаешься со мной немецким?
– Яволь!
За мной приходит медсестра. Фолли и Гайя Луна держат меня за руки, провожают до самых дверей операционной.
Перед тем как двери операционной закроются, я приподнимаюсь на каталке и кричу:
– Доктор Фолли! Теперь мы можем перейти на «ты»?
– Конечно!
В операционной все разговаривают со мной ласково. Врач-анестезиолог, как лучшая подруга, успокаивает: – Не бойся, детка, расслабься, думай о чем-нибудь хорошем. Ты просто немного поспишь, и все. Хочешь, спой мне какую-нибудь песенку.
Робин Гуд с Малюткой Джо по лесу идут…
шутят и смею…
Просыпаюсь в каком-то дурмане.
Из-за этого дурмана доктор Фолли кажется мне Риккардо, но Гайя Луна по-прежнему кажется Гайей Луной.
Надеюсь, я ничего такого не говорила, чтобы потом стыдиться.
– Да-да, она проснулась, она слышит, – говорит кто-то.
– Кьяра…
Этот голос что-то напоминает мне, не знаю что – может, что-то из прошлой жизни.
– Спать хочу… – бормочу я, – завтра у меня экзамен…
– Поговори с ней, она проснется, это действие анестезии.
– Кьяра, любимая, это я.
– Доктор Фолли, вы же гей… Вы сменили ориентацию? О чем это вы? Ах да, мы ведь на «ты»! О чем это ты? С ума сошел?
Предметы передо мной медленно фокусируются, и тот, кто казался мне Риккардо, действительно становится Риккардо.
Широко открываю глаза:
– Значит, я умерла!
– Нет, ты жива, еще повоюешь вместе с нами, – говорит Гайя Луна. – Скоро будут готовы результаты, я знакома с заведующим отделением, он с моей помощью сделал кучу денег.
– Риккардо… – Слезы текут по моему лицу.
Он вытирает их ладонью.
– Почему ты не позвонила мне, бессовестная? – спрашивает он.
– Потому что я была тебе не нужна, я не хотела звонить только для того… чтобы ты меня пожалел.
– Пожалел… Ты не представляешь, как я злился, но я так скучал по тебе, просто с ума сходил. Даже хотел куда-нибудь уехать, чтобы тебя забыть. Пробовал написать тебе сообщение, и стирал его. Чувствовал себя полным идиотом, никак не мог войти в привычную колею – так плохо мне было. И все придумывал, как бы с тобой поговорить…
– Кто тебе сказал, что я здесь?
– Доктор Фолли. Он позвонил мне вчера вечером, кое-что мне объяснил из того, что ты никогда не рассказывала, но что надо было знать, а не пытаться расшифровать смысл твоих запутанных объяснений.
– Значит, ты меня простил? Ты на меня больше не сердишься?
– Я на тебя не сердился – я тебя просто убить хотел. Я люблю тебя. И больше не хочу тебя терять. Я уже потерял одного близкого человека и не хочу расстаться с тобой ни за что на свете.
Входит заведующий отделением, в руках у него моя медицинская карта, он подходит к моей кровати:
– Ну, как вы себя чувствуете? Вас здесь не обижают?
Гайя Луна, как всегда, деликатно вмешивается:
– Без лишних слов, дайте ответ!
– Отрицательный. Не волнуйтесь, это доброкачественная опухоль. Теперь важно проверяться раз в полгода, но поводов для беспокойства нет.
Колоссальное облегчение. Мы кричим от радости, а Гайя Луна и Риккардо еще и прыгают, держа за руки заведующего отделением.
Я безумно счастлива.
Должно быть, сценаристы в отпуске!
В дверях появляется Паоло с букетом в руках.
– Можно?
– Паоло, вот так сюрприз! Что ты здесь делаешь?
– Я узнал обо всем от Барбары. А ей рассказал Андреа, они встретились в каком-то баре. Они теперь вместе.
Прекрасная парочка!
– Я очень извиняюсь за все. Я дал себя вовлечь в эту ужасную историю, прости меня, пожалуйста, если сможешь.
– Конечно прощаю, я еще не отошла от наркоза, поэтому ничего не чувствую! – смеюсь я и не знаю, чему больше удивляться – тому, что Паоло пришел сюда, или тому, что Барбара теперь встречается с Андреа.
Лучшей мести и не придумаешь!
– Послушай, Кьяра, я хотел сказать тебе… Я бросил Катерину и Патагонию тоже… по правде сказать, это не для меня… и на следующей неделе еду в Грецию, на Санторини… с тем парнем, «дурацкой рожей».
Невероятно, можно сказать, счастливый финал, не хватает только музыки.
И тут у Гайи Луны зазвонил мобильный телефон.
Она что-то быстро говорит по-испански и дает отбой.
Потом смотрит на меня: «Папа умер».
Два месяца спустя
– Ты готова? Мы опаздываем, твои сестры ждут внизу, Сара звонила уже три раза.
– Интересно, что она имела в виду, когда говорила, что стала мягче? Должно быть, свою задницу!
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Риккардо, останавливая меня на пороге.
– Волнуюсь, но ты рядом, рассчитываю на твою поддержку.
– Я не оставлю тебя ни за что на свете. – Он целует меня в губы.
В домофон снова звонят.
– Идем, или твоя сестра сведет нас с ума.
Я не видела Сару с тех пор, как она уехала. Бросаюсь ей навстречу, радость плещет через край.
Она очаровательна – с распущенными волосами, загорелая.
– Здесь так холодно! Как вы вообще живете? У нас всегда двадцать пять градусов.
Гайя Луна подает нам знак, что надо поторопиться.
Садимся в ее машину.
– Какие прогнозы по завещанию? Делаем ставки? – спрашивает Риккардо.
– Мне – чувство вины, – отвечает Сара.
– Мне – куча бумаг на подпись, – говорит Гайя Луна.
– А тебе? – Риккардо поворачивается ко мне.
– А мне он оставил вас.
Нотариус ждет нас, предлагает пройти в кабинет, потом приступает к чтению завещания.
